Альтернативные девяностые. Зайнетдинов Эльнар

стоял босиком на снегу, что покрывал площадку незастекленного балкона. Ладонь плавно вошла в правый карман.

      – Имя свое назови, демон. – произнес я.

      На такой вопрос одержимые всегда отвечали по существу. Некие одержимские понятия не позволяли лгать им, потому подобная методика являлась самой эффективной в плане определения на подселение в человека инородных сущностей.

      Чего я не ожидал, так это то, что батя прыснет хохотом.

      – Ты бы поменьше телека смотрел, – сквозь смех сказал отец, после чего посерьезнел. – Славик, как ваще себя чувствуешь? Стоишь босиком на снегу и даже не дрожишь. Мама говорила, что ты захворал. Может это, в больничку?

      Надо же было такую ошибку допустить. Сказывалась мнительность предыдущего хозяина тела, что наслаивалась на мое сознание. И почему я не удосужился обратить внимание на первичные признаки одержимости, а уже потом предпринимать действия. Мешки под глазами у отца отсутствовали. Улыбка не являлась маниакальной, неадекватной, скорее какой-то стебущей и отмороженной, но это другое. Рожи не корчил. Синяки на ногах и руках я, увы, разглядеть не мог, в силу присутствия одежды. Тоже один из признаков одержимости.

      – Хе-хе, – я постарался засмеяться поубедительнее, – да это прикол такой, нынче популярный, не в курсе разве? Совсем ты мамонт от жизни отстал.

      Выдалась пауза, батя зобнулся еще несколько раз, пуская плотные клубы дыма. А на меня накатили новые воспоминания. Как отец в детстве во мне души не чаял. Как воровал импортные шоколадки в магазинах, а потом дарил мне. Как мы ходили на рыбалку. Как он улыбался, катал меня на санках и как любил меня. Не разлей вода. Все было как в сказке, до тех пор, пока его не посадили.

      – Прикол говоришь? Заточку ты в кармане тоже для прикола заныкал? – сказал отец и щелбаном отправил окурок в полет. – Ну, и как твое имя, демон?

      Я достал бритву и протянул бате.

      – Можешь постричь меня налысо? – спросил я единственное, что пришло в голову.

      Отец ненавидел мои неформальные увлечения. Потому брови его сложились в удивляющейся дуге, а глаза расширились. После краткой паузы отец попятился назад небольшими шажками и, не веря своим ушам, помотал головой.

      – Славик, ты что вдруг человеком стать решил? – спросил отец.

      – Так порода-то гончая, мне бы еще прикид нормальный урвать. Шмотки чертофанские давай сожжём после ужина, а? Вместе.

      Я грамотно выбирал слова, ведь в прошлом неоднократно доводилось общаться с ребятами, которые любят излагать мысли «по фене». Тот факт, что большую часть жизни отец меня не знал, тоже расширяло возможности для словесной манипуляции. С матерью же придется фильтровать свою речь.

      – Да я с удовольствием! Ты ж в меня пошел, ростом вышел, размер у нас почти один. Подгоню тебе свой козырной свитер. А вот с курткой повременим, как будет возможность, урву. А пока ходи в своей косухе.

      Я довольно кивнул и хлопнул по плечу отца, а тот нетерпеливо протараторил:

      – Щас тебя шерсти