Гнездо Большой птицы. Лада Максимова

экзамен? Документы уже отдала комиссии?

      Ромаша утвердительно кивает – в спину словно впиваются глаза отца, хотя его нет рядом – и тут же быстро произносит:

      – Да, документы отдала еще неделю назад. Иду на экзамен по флогистике.

      – Прямо, на второй этаж и налево, – женщина будто еще больше скукоживается, словно ее еще подсушили на июльском солнце. Оранжевые короткие кудряшки неодобрительно трясутся.

      Уже на лестнице Ромаша понимает, почему эта суровая дама была так недовольна: похоже, на флогистику поступает целая уйма народа. Длинная очередь начинается в одном конце коридора и тянется почти до конца другого. Девушку чуть мутит то ли от обилия запахов, застревающих на языке горечью; то ли от мыслей о том, что всех этих людей ей придется обойти, чтобы попасть на учебу.

      – Это все на флогистику? – нерешительно спрашивает девушка у какой-то хмурой женщины из очереди. В глубине своего сердца Ромаша еще теплит надежду, что она ошиблась и ей не придется сдавать экзамен со всеми этими людьми.

      – Да, – отвечает та, на мгновение оторвавшись от книги, а затем снова погружаясь в нее.

      – А как проходит экзамен со всем этим… сборищем, не знаете? – уточняет Ромаша и вспыхивает.

      Наверняка, отец сказал бы, что она должна не мямлить, а пойти растолкать всех и встать первой в очереди. Но Ромаша теряется от мысли, что она может влезть впереди всех.

      – Нет, – отвечает та же женщина недовольно.

      Ромаша больше не беспокоит ее, просто прислоняется к стене, надеясь, что ей удастся сдать экзамен до того, как отец выдаст ее замуж. Или до того, как ее стошнит от такого большого скопления народа. В нос забиваются совершенно разнообразные запахи: от нежного парфюма, до тошнотворного запаха грязного тела.

      Когда очередь превращается в толпу, двери приемной комиссии настежь распахиваются, и на пороге появляется невысокий профессор с одновременно отрешенным и сосредоточенным видом. В руках он держит листы бумаги.

      – Добрый день! – негромко, но внушительно произносит он, в коридоре тут же повисает напряженная тишина. – Первая группа экзаменуемых, готовьтесь. Сейчас я назову ваши фамилии. Как только услышите свою, проходите в аудиторию. Садитесь по одному за парту, дальнейшие инструкции получите внутри.

      Девушка рядом с Ромашей тихо хмыкает, и Ромаша осторожно поглядывает на нее. Чуть выше нее самой, золотистые волосы локонами рассыпаны по плечам, глаза прячутся за очками, светлая объемная рубашка, скрывающая фигуру и длинная кремовая юбка. Похоже, ее родители даже строже, чем отец Ромаши, раз не позволяют ей демонстрировать фигуру. Но Ромаше она все равно кажется такой тонкой и изящной, словно марципановая статуэтка на верхушке торта.

      Девушка поворачивается к Ромаше и любопытно склоняет голову.

      – Привет, – здоровается она.

      Ромаша отчаянно краснеет. После смерти мамы с ней никто толком не говорил – отец всегда просто ставит ее в известность, если чего-то от нее ждет, даже о самочувствии не справляется; молчаливые тени прислуги скользят мимо и замолкают,