Куншт-камера. Зал второй. Алексей Розенберг

планету горькими слезами и унылыми продуктами унылого насморка, то в одном из домов вдруг с грохотом распахивается окно, в котором появляется веселый, улыбающийся и совершенно неунывающий гражданин.

      Он набирает полную грудь воздуха, поднимает руки к небу и громко кричит:

      – ГРАЖДАНЕ! ВЫ – УНЫЛЫЕ ДУРАКИ! ЖИЗНЬ ПРЕКРАСНА И УДИВИТЕЛЬНА, А ВЫ ЭТОГО НЕЗАМЕЧАЕТЕ! МНЕ ЖАЛЬ ВАС, УНЫЛЫЕ ГРАЖДАНЕ!

      После чего, не переставая улыбаться, гражданин вздрагивает от озноба, и сигает обратно в теплую постель, где немедленно возвращается к своим счастливым снам.

      Ему нет нужды быть унылым в это обыкновенное унылое осеннее утро, как, впрочем, и всем тем, кто находиться в отпуске.

      Таинственная посылка

      Сергей Петрович отправил Егору Кузьмичу анонимное письмо. То есть даже не совсем письмо, а целую бандероль. Даже, скорее, посылку. И уж если идти до конца, то не отправил, а подложил под дверь и, позвонивши в звонок, дал дёру.

      И вот Егор Кузьмич открывает двери и видит коробку размером с приличный телевизор. А на коробке химическим карандашом довольно коряво и к тому же с ошибкой написано: «АНАНИМКА». А чуть ниже, чтобы было ясно кому сие предназначено, таким же корявым почерком выведено: «ЕГОРУ КУЗМИЧУ ЛИЧНА ВРУКИ» и три палки, долженствующие, по всей видимости, означать восклицательные знаки.

      – Хм… – произнес Егор Кузьмич, заглянув в лестничный пролет в надежде разглядеть посыльного, не выполнившего условие доставки «лична вруки», но подъезд был пуст, так как Сергей Петрович знал толк в приличном «дёре».

      – Хм… – снова произнес Егор Кузьмич, осторожно пихнув коробку ногой.

      Судя по тому, как коробка легко отъехала в сторону, внутри явно был не телевизор.

      – Хм… – в третий раз произнес Егор Кузьмич, решивший все-таки лично самому коробку не открывать, а на всякий случай поручить это дело милиции.

      Приехавшие на осмотр подозрительного предмета милиционеры тоже принялись хмыкать на все лады, пока, наконец, самый смекалистый из них не предложил выстрелить в коробку из нагана. И возможно они так бы и поступили, если бы Егор Кузьмич резонно не поинтересовался бы о том, что бывает с бомбой, если в нее, к примеру, стреляют.

      Тут милиционеры снова принялись задумчиво хныкать на все лады, и снова самый смекалистый остановил хмыканье свежей идеей:

      – Если в бомбу выстрелить из нагана, то она, безусловно, может всех поранить, а вот если ее выбросить в окно, то тогда мы окажемся вне зоны досягаемости ее зловредного действия, – сказал этот смекалистый милиционер, рассчитывая видимо на какое-нибудь поощрение в виде грамоты за смекалку и находчивость, и, без лишних слов распахнув окно на лестничной площадке, выбросил в него коробку.

      – Вот видите, – радостно сказал смекалистый милиционер, – Мы даже не услышали взрыва!

      – Хм… – сказали остальные милиционеры и, похлопав смекалистого по плечу, все вместе уехали ловить какого-то жулика.

      – Хм… – произнес Егор Кузьмич