Кешбек из поцелуев. Вероника Чуркина

него. Мама радовалась, глядя на меня, называла моё состояние второй молодостью. Я ей ничего не рассказывала, ни к чему старушку расстраивать, да и Петюнчик ей всегда нравился. Тогда же я проколола уши и нацепила длинные витые серебряные серёжки. Я стала замечать на себе заинтересованные взгляды незнакомых мужиков, когда выбиралась с оказией в райцентр. А теперь я отомстила проказнику, поиграв в любовь в тех кустиках под трели соловья. Мы квиты.

      Мы приблизились к моему дому. Ну, ладно, хорош дербанить воспоминания! Пора заняться делом. Надо в Марийкиных записях покопаться, вдруг ещё что-то интересное нарою.

      – Заходи на чай, поболтаем, – Ната помахала рукой на прощанье. Я сразу включила телевизор, едва зайдя в квартиру. Устала жить одна, требовалось ощущение присутствия кого-то из близких или хотя бы чья-то болтовня. Телевизор что-то гундосил в углу, и мне было значительно веселее. Я упорно штудировала Марийкины записи. Пока варилась картошка в кастрюльке, полистала очередную тетрадку с излияниями Марийки-Марианны. Не шедевр, конечно, ну-да, ну-да. А вот это уже что-то, типа изюминки.

      Небесные врата.

      В том далёком и не очень удачном году мне исполнилось шестнадцать лет. История эта случилась зимой снежной и достаточно морозной. В последних числах декабря перед самыми долгожданными новогодними праздниками я угодила в больницу с жестоким воспалением лёгких. Осложнение после гриппа. Обидно было валяться в больнице в каникулы, обидно было встречать самый любимый, самый весёлый праздник новогодний в больничной палате под капельницей, но что ещё хуже, в самую волшебную новогоднюю ночь по врачебной ошибке я чуть не умерла. Чуть не считается, но психологическая травма остаётся в памяти на всю жизнь. Тогда у меня поднялась высокая даже критическая температура, я уснула, а сон перешёл в глубокий обморок. Меня мягко накрыла всепоглощающая тьма. Я понимала, что уже не сплю. На душе было радостно – свобода! Не чувствовала ни боли, ни страха. В этой кромешной беспросветной тьме бесшумно стали открываться огромные врата, и в расширяющийся проём хлынул яркий солнечный свет. Тихо напевали ангелы. Душа моя возликовала. Где-то глубоко-глубоко во мне что-то шевельнулось, пожалев мать, и всё. Я была готова к вознесению. Вдруг из ниоткуда раздался красивый мужской голос: