Звёздная пыль. Александр Сергеевич Селютин

и напрямик спросил меня:

      – Кому нужна эта музейная музыка? Я понимаю, один раз в неделю, а тут каждый день!

      – Да, но вы посмотрите, сколько любителей этой старомодной музыки приходит к нам!

      – Да кто приходит? В основном, шантрапа!

      – Ну, не скажите! В последнее время много и солидной публики!

      – Ладно, валяйте! А я, может быть, подыщу кого-нибудь.

      Пользуясь моментом, я заодно спросил у него:

      – Аршакович, а что будем делать с «Сельмером»?

      – С каким «Сельмером»?

      – Ну, этим, Жориным саксофоном?

      – Оставь его себе. На память. Он же, вроде как, твой друг был.

      – А может у него родственники или кто ещё… может им отдать?

      – Не умрут с голоду его родственники, будь спокоен! Говорю тебе, оставь себе! Под мою ответственность!

      Не скрою, что в душе я обрадовался этому подарку, хотя и получилось всё это на фоне ужасных событий.

      – Ну, а кто же теперь вместо Жоры…– я не докончил фразу.

      – Свято место пусто не бывает. Шакальё издалека падаль чует.

      В пятницу вечером я объявил своим друзьям-музыкантам о том, что мы будем работать каждый день, кроме понедельника. Отнеслись они к этому довольно сдержано, хотя я ожидал от них совсем другой реакции. Наина по этому поводу сразу же заметила:

      – А что мы будем играть?

      – Как что? – спросил я её, – всё тоже и даже больше того!

      – Вот именно, больше того! Мы же принципиально не играем всю эту кабацкую блатату!

      – И не будем играть! – парировал я, – будем играть свою музыку! Кому не нравится – пусть поищут другой кабак!

      «Хорошо, что Аршакович не слышит моих речей, – в то же время подумал я, – иначе всем нам крышка!»

      – А как же без аппаратуры? – спросил очкарик (это он к тому, что его трескучий контрабас-виолончель имел электрический адаптёр, который он подключал к усилителю).

      – Аршакович обещал что-то придумать.

      – А когда мы начнём работать? – снова спросила Наина.

      – Аршакович сказал с завтрашнего дня. С субботы.

      Во время всего разговора Григорий Вассерман молчал, и по лицу его невозможно было определить рад он или не рад сложившийся ситуации.

      В субботу во второй половине дня Аршакович с Костей установили на сцене новый комплект звуковой аппаратуры «BEHRINGER» с колонками на высоких подставках и попросили меня опробовать его. Одному мне было трудно оценить качество звучания этой аппаратуры, и я пообещал им, что сделаю это с помощью наших музыкантов вечером, когда они соберутся на игру.

      В назначенное время собрался наш квартет (Николай Николаевич с Воликом после этого трагического случая внезапно исчезли) и, настроившись, начали играть. Публики было мало, практически пустой ресторан, любителей джаза тоже не было и игра проходила в холостую. Несколько раз подходил один и тот же тип и заказывал «Шалахо», размахивая зелёной десяткой, но мы, как и договорились, проигнорировали