Кавказская война. Том 2. Ермоловское время. Василий Потто

вызвать представление об огромном количестве ничего не стоящих вещей, они говорят: “Это дешевле, чем тавлинские папахи на Аргуне”. Предание, утратившее точность относительно времени, причисляет это событие к эпохе, когда минуло сто лет после выхода чеченцев из гор.

      Имя князей Турловых долгое время пользовалось в стране общим уважением. Но по мере того как силы чеченцев росли, в них восставал и прежний дух необузданной вольности. Скоро княжеская власть стала казаться им уже тяжелым ярмом, и Турловы были изгнаны. Они удалились, впрочем, лишь в надтеречные чеченские аулы и там долго еще пользовались правами княжеской власти, а чеченцы, обитавшие за Сунжой, упрочив за собою занятые земли, возвратились к своему старинному быту.

      На этой стадии развития политического и общественного быта застали чеченцев русские. Они нашли в них упорного, неукротимого врага, которого и физические силы, и чисто демократические обычаи, и весь образ жизни, словом, дышали войной и волей.

      Чеченец красив и силен. Высокого роста, стройный, с резкими чертами лица и быстрым решительным взглядом, он поражает своей подвижностью, проворством, ловкостью. Одетый просто, без всяких затей, он щеголяет исключительно оружием, соревнуясь в этом отношении с кабардинцами, и носит его с тем особенным шиком, который сразу бросается в~ глаза казаку или горцу.

      По характеру чеченец имеет много общего с другими горными племенами Кавказа; он также вспыльчив, неукротим и легко переходит от одного впечатления к другому; но в его характере нет той благородной открытости, которая составляет характерную черту, например, кровного кабардинца; они коварны, мстительны, вероломны и в минуты увлечения опасны даже для друга.

      Собственно военные способности народа были невелики, но этот недостаток с лихвой вознаграждался у него необыкновенной личной храбростью, доходившей до полного забвения опасности. И в песнях чеченской женщины с особенной яркостью отражается этот дерзкий, предприимчивый, разбойничий дух чеченского наездника.

      Я положу руку под голову моему молодцу-храбрецу.

      Он среди ночи, на вороном коне, не разбирая броду,

      переплывает Терек.

      Вот он подъехал к казацкой станице, перепрыгнул ограду!

      Вот он схватил курчавого мальчугана; вот он увозит

      мальчугана.

      Смотрите, подруги: вон толпа казаков гонится за моим

      молодцом -храбрецом,

      И пыль и дым от выстрелов затемняют звездочки,

      ничего не видно.

      Вот настигают моего молодца-храбреца. Вот он выхватил

      из чехла свое крымское ружье;

      Вот он повалил одного казака; вот другая казачья лошадь

      скачет без всадника.

      О, Аллах! Мой молодец-храбрец ранен, кровь течет

      по его руке.

      Ах, какая радость, какое счастье! Я буду ухаживать

      за моим молодцом-храбрецом, перевязывать буду рану

      моим