В поисках чуда. Александр Мартынов

вет, искал любые знаки. Он верил: чудо рядом, скоро он его найдет, эпоха радости и счастья в этот край измученный придет.

      А Каф иначе полагал – как бывший маг, сомнения питал. А вдруг все – фокусы, все – ложь? А вдруг Стефа́н не так хорош? Что, если он вершит обман? Такой был тоже вариант.

      Для этого послали в паре их. Арсений верит, Каф с недоверьем бдит. Как только встретят чудотворца, так сразу истина найдется. Любая правда клириков устроит. Коль встретят ложь, Стефан заплатит головою.

      – Темно, как в склепе, – Каф молчанье оборвал, заглядывая в ночь. И был он прав.

      – Неверно, – Арсений тут же возразил. – Луна на нашей стороне. Туману не хватает сил. Есть шанс, что свет пробьется скоро. Осталось подождать немного.

      – Возможно. Но другая есть напасть. Мы не одни в лесу. Нетрудно в западню попасть.

      – Я понимаю, о чем ты, и тоже чувствую, но кое-что другое. Здесь рядом страх, отчаянье и злоба. Здесь люди, для которых свет померк. Ушла надежда, умер оберег.

      – Увы, одним лишь светом местные не обойдутся. Им подавай монеты и еду, иначе подерутся.

      – А ты подраться бы и рад. За этим ты пошел во мрак?

      – За чем пошел, не твое дело. Лучше скажи, другая есть идея, как в город путь преодолеть и до рассвета уцелеть?

      Не стал Арсений отвечать. Нашел ближайшее бревно – припасы там пересчитать. В итоге поделил пожитки все наполовину. Оставил долю серебра и хлеб там преломил он.

      – Решил так откупиться? Зря. Ведь с одичалыми нельзя договориться. А завтра голоден ты будешь сам, – Каф головою покачал. Арсений для него был что дурак.

      – За мной присмотрит Бог, он всемогущ. А я всего лишь раб его, смотрю на света луч.

      Арсений, дух переведя, продолжил путь, держась поближе к магу. Дорога дальше их вела, бревно с дарами скрылось в мраке. Секунда, и уже в ночи раздался звон от серебра. Тьма приняла дары и ничего другого не взяла.

      – Все обошлось, – Арсений поднял крест и приложил к губам. – Единый Бог не дал погибнуть здесь, хвалу ему воздам.

      – Еще пока мы не дошли, хвалу воздать успеем. Я жду предательства в ночи, вздохну, когда мы уцелеем.

      Но Каф напрасно звал беду – она их обошла. Туман вдруг реже стал, луна на небе расцвела.

      – Смотри, там город вдалеке! – сказал Арсений, видя впереди огни.

      – Я не слепой, я тоже вижу. Но радоваться рано, мы пока еще в глуши.

      – Что ж за беда здесь приключилась, раз путники не могут тут пройти? – задумался Арсений, пока дорогой страшной шли.

      – Чума и смерть, огонь и сталь. А ветер семена невзгод разносит вдаль.

      – Но Бог мог защитить. Чего ж они, забыв все заповеди, клятвы, упали в богохульство… Сами себя преда́ли.

      – Для них пропало все. Тугой живот исчез, а плоть объяла кости. Страдает тело – дух гниет, как будто вбили в него гвозди.

      – Тем раньше нужно чудотворца отыскать: если Стефан отмечен Богом, прогонит он ужасную напасть.

      – Коль не мошенник он, то да, – Каф не был столь категоричен. – Сперва найдем его и уж решим тогда. Сейчас вердикт скоропостижен.

      – Надеюсь, скоро к цели мы придем, – кивнул Арсений. – Нет сил уже на зло смотреть. Пусть лучше буду я без зрения, душа не будет так болеть.

      – С желанием будь поосторожней. Кто знает, слышит ли Господь? Исполнить просьбу твою может – погибель в сумерках найдешь.

      Дорога их вела в столицу – в большой, могучий в прошлом град. Теперь же склеп, не лучше памятника смерти. И клирики идут туда.

      Ворота впереди возникли. Без сторожей, охраны нет. Чума здесь провела границу, невидимый царит запрет.

      – Надеюсь, Ро́ркен не сбежал, – сказал вслух Каф, разглядывая сгнившие ворота.

      – Не мог уйти отсюда кардинал. Иначе он анафеме подвергнется суровой.

      – Скорей, чумы боится и не просто так. Коль нос наружу он покажет, то и оставит его там.

      Ворота позади остались, за ними город оказался. Похож был на скопление руин. Где-то шумело пламя от пожара, а где-то вился только дым. И взгляды, взгляды ощущались – не мог укрыться ты от них. Из подворотен темных наблюдали, как незнакомцы шли под гимн чумы.

      – Они хотят напасть, убить? – Арсений в бой вступить боялся, он опасался кровь пролить.

      – Наполовину прав, наполовину нет. Напасть они, наверное, хотят, поганцы. Но цель их – не убить, скорее, съесть.

      – Немыслимо! Так низко пасть не может человек!

      – Вот посиди недельку без похлебки – и ближний станет как обед.

      Каф был совсем от правды близок: как в городе произошла беда, так все торговцы разом испарились и позабыли путь сюда.

      – А что же Церковь? Неужто слуги веры также одичали?

      – Кто знает, но надеюсь, что припасов они вдоволь взяли.

      Минуя улицы в грязи, горящие костры, на площадь вышли клирики. А храм – напротив них.

      – На вид он целый, – бросил Каф. Взгляд