.

Спокойствие. Праздник в кругу семьи. Кажется, что ничего в этом мире не способно разрушить эту прекрасную идиллию… Кроме отца А’Ллайс.

      Оттэр фон Берх сидел во главе стола напротив своей дочери и смотрел на неё тяжёлым, чуть хмурым взглядом. Девушка знала, что подобное выражение на лице отца не предвещало ничего хорошего.

      – Упрямой же ты девчонкой выросла. Не уследил…

      Произнесённые им слова были под стать его взгляду. Услышав сказанное родителем, А’Ллайс в одно мгновение потеряла всю свою храбрость… И словно вновь очутилась в детстве. Снова почувствовала себя беззащитным ребёнком, не имеющим права перечить и возражать старшим, тем более собственному отцу. Единственное, что ей дозволено – повесить голову и смиренно выслушивать выговор за выговором…

      – Всё же добилась своего, – продолжил говорить глава семейства фон Берх. – Похвально, не спорю. Хоть какой-то повод, чтобы начать тобой гордиться.

      Он заглянул в глаза дочери.

      – Только вот… – произнёс он с сомнением. – Всё то, к чему ты так упорно стремилась и шла, в скором времени превратится в прах. И твоя жизнь – тоже, если не одумаешься и не повернёшь назад.

      В ответ А’Ллайс прищурилась на отца.

      – Почему же?.. – робко подала она тихий голос.

      От прозвучавшего вопроса Оттэр фон Берх невесело хмыкнул.

      – Война, – спокойно ответил отец девушки. – Каким бы ты ни была специалистом в области тактики, стрельбы и прочего, чему тебя учили в академии, твои шансы пережить войну всё ещё крайне малы. Они чуть выше уровня «ничтожно», не более.

      А’Ллайс никогда толком не удавалось провести время со своим родителем, потому как тот с утра до ночи был на службе, а когда приходил домой, то отдыхал. И воспитание дочери в план отдыха почти не входил: девочкой всегда занимались служанки и мать. Изредка, по возможности – братья. Но только не отец. Подобная халатность не могла не дать свои печальные плоды…

      – Однако ты уже здесь, на этой чёртовой войне, – продолжал говорить отец. – И теперь будешь исполнять свой воинский долг перед страной, о котором тебе сулили мать, братья и профессора. Я прав? Бедняжка… Тебя заставили уверовать в мнимую благородную цель, чтобы ты пролила кровь в чьих-то интересах. А пролить её придётся, и чужую, и свою, тут уже некуда деваться.

      От столь надменных слов родителя девушка возмутилась, даже осмелела.

      – Не переживайте так за меня, пролью, – уклончиво ответила она.

      Оттэр фон Берх, приподняв брови, хмыкнул.

      – Оказывается, ты не только упрямая, но ещё и легкомысленная, – сказал он, проводя морщинистыми пальцами по сухому лбу. – Очень похоже на меня в твои годы… К счастью, в моём случае все эти пороки исчезли после первого же боя.

      А потом произошла та ссора, когда ещё маленькая А’Ллайс страшно обиделась на своего отца из-за укоризненных упрёков по поводу её невозможности овладеть офицерским титулом и всяческих запретов на самообучение военным дисциплинам.