Фани Дюрбах и Тайный советник. Алла Ромашова

подготовить сына в последний путь. Прибежала кормилица Николеньки, увидела мальчика и завыла. Александра Андреевна, изо всех сил сдерживая слезы, обняла крестьянку. Та отстранилась и с напором произнесла:

      – К Богородице его надо приложить! К Владимирской! Она помилует нашего Колю.

      Александра Андреевна замерла. В голове пронеслась фраза, которую юродивый иконописец Андрей говорил при встрече с госпожой Чайковской вместо приветствия: «К Владимирской!»

      Александра Андреевна подбежала к кроватке, выхватила из нее ребенка. Николенька безжизненно повис в руках матери. Илья Петрович с ужасом смотрел на жену. Та кинулась с мальчиком на руках к дверям, но врач решительно остановил ее:

      – Куда? Вы его убьете. Положите на бочок и не трогайте – так он сможет прожить еще полчаса-час. Иначе умрет прямо у вас на руках.

      – Дорогая, куда ты собралась? Священник сам сейчас придет! – вмешался и Илья Петрович.

      – Доверься мне! Надо немедля принести в дом икону Владимирской Божьей Матери и приложить к ней Николеньку. Только она может нам помочь!

      Илья Петрович не слишком верил в такое средство, но, чтобы успокоить обезумевшую жену, согласен был сделать все что угодно.

      Он выскочил во двор, сам добежал до конюшни.

      – Василий, в церковь! Надо привезти сюда икону!

      – Илья Петрович, оставайтесь в доме. Барыню успокойте. Я сам справлюсь. Да и быстрее так будет – погоню, не жалея. Икону для молодого барина? Какую?

      – Вези Владимирскую Божью матерь и священника, кого в храме застанешь. Хватай без объяснений! Не перепутай! Владимирскую!

      – Не извольте тревожиться! Птицей долечу!

      Василий прыгнул в дрожки, щелкнул кнутом. Лошадь, не ожидавшая такого обращения, дернулась и понеслась, прядая ушами. Василий гикал, дрожки подпрыгивали на колдобинах.

      Через сорок минут Василий вернулся с иконой и немолодым батюшкой, у которого от тряски и волнения стояли дыбом редкие волосы.

      Слуги бегом занесли икону в дом. Старичок-священник просеменил в комнату к умирающему ребенку, рядом с кроваткой которого сидели безутешные родители и бесполезный врач.

      Тряпку, в которую была замотана двухаршинная доска, развернули. Икону поставили прямо напротив кроватки. Солнечный луч из окна упал на лик Богородицы. Она спокойно взирала на Своего Сына, ожидая Его участи – быть распятым людьми. Ее глаза светились мудростью, любовью, знанием и принятием.

      Александра Андреевна рухнула перед иконой на колени. Илья Петрович грузно опустился рядом. Все домашние молились вместе с хозяевами. Священник начал молебен. Молитва унимала боль, давала слезам пролиться, показывала бренность жизни.

      «Матерь Божья, – обращаясь к иконе, безгласно плакала женщина, – попроси Спасителя даровать жизнь Николеньке. Мой ангел Катенька уже на небесах, дозволь оставить сына! Пусть порадует материнское сердце. Обещаюсь служить Господу, как умею! Приму любую твою волю! Но ты, как мать, сама знаешь,