Священный изумруд апостола Петра. Наталья Александрова

мальчики-девочки, сразу говорю: если будете вести себя хорошо, никто не пострадает.

      – Кто вы вообще такие? – Сиротин опомнился, вспомнил, что он здесь главный, шагнул вперед. – У нас есть разрешение на проведение раскопок, оно согласовано с…

      – Я сказал – никто не пострадает, если! Если, блин, будете вести себя хорошо! – выкрикнул главарь, оскалившись. – Стой на месте, дядя, и помалкивай в тряпочку! Тряпочку дать или свою найдешь? На первый раз прощаю, но если еще шевельнешься или вякнешь…

      Он красноречиво замолчал.

      Сиротин попятился, что-то пробурчал под нос и замолчал. Дошло, видно, до него, Аня подозревала, что он только на своей археологии повернутый, а в жизни не совсем дурак. Землекопы смотрели тупо, не сдвинувшись с места, Федор стоял сам по себе, впрочем, Аня на него не смотрела, чтобы себя не раскрыть. Знает уже, что хитрый этот Федор, и глаз у него приметливый.

      И все бы обошлось, но тут водитель, который привез на раскопки рыжего электронщика, потянулся рукой к карману.

      В ту же секунду обрез полыхнул, гулко грохнуло, и водитель отлетел назад с грудью, превратившейся в кровавое месиво. При этом из его кармана выпала мятая пачка сигарет – должно быть, за ней он и потянулся в свою последнюю секунду, и это инстинктивное движение стоило ему жизни…

      Тощий бандит криво, по-волчьи, оскалился, должно быть, это означало удовольствие.

      Сиротин двинулся было к водителю, но электронщик схватил его за руку:

      – Стойте, ему уже ничем не поможешь, а эти отморозки и вас могут убить…

      – Правильно говоришь! – ухмыльнулся главарь. – Можем, запросто можем!

      – Что вам нужно? – проговорил Сиротин.

      Лицо его мучительно скривилось, как будто у него заболели разом все зубы.

      В это время случилось вовсе неожиданное: дворняжка Жулька, в первый момент, как и все, оторопевшая, вдруг залилась оглушительным лаем и бросилась на тощего убийцу.

      Тот мгновенно опустил ствол, выстрелил, не целясь.

      Жулька взвизгнула и тут же захлебнулась, отлетела в сторону кровавым бесформенным комком. Бандит поморщился, оглядев забрызганные кровью джинсы, прошипел сквозь зубы:

      – У, с-сука!

      Анна охнула, заголосила:

      – Зачем же ты собачку-то? Собачка-то что тебе плохого сделала? Собачка-то чем виновата?

      Она не поддалась эмоциям, напротив, действовала продуманно: не выходя из образа недалекой деревенской девахи, наоборот, вполне поддерживая этот образ. При этом она незаметно переместилась, так что ушла с линии огня и оказалась немного позади самого опасного, худого типа с обрезом.

      – Умолкни, дура! – прикрикнул на нее Федор, и Анна перехватила быстрый взгляд, которым он обменялся с главным бандитом.

      Точно, это он их вызвал, подав сигнал столбом дыма.

      Главарь пренебрежительно взглянул на Аню, затем повернулся к Сиротину и проговорил:

      – Что нам