Морская инквизиция: Мир колонизаторов и магии. Алексей Птица

с крестами до горизонта, на каждом из которых, красовалось имя и слово «пират».

      В голове шумело, а перед глазами мелькали круги и это после того, как нас вчера дважды избили. Добрые флибустьеры, благородные флибустьеры, любвеобильные флибустьеры. Стоп! Это уже лишнее, как бы не сглазить! А то, от этих грязных, диких, и вонючих мужланов всё можно ожидать, в том числе и педофилию. Эх, угораздило же меня, попасть в тело подростка!

      Конечно, новые перспективы, жизнь с чистого листа, магия к тому же, гаремы, власть, раздолье. Тьфу, мечты, мечты, а пока по уши в дерьме, избит и забыт. И каждый, абсолютно каждый, норовит сломать мне мой нос.

      Зло, взглянув на него, обеими подбитыми фингалами глазами, я сказал: – Тогда я и про карты вам не расскажу!

      – Это, про какие карты ты нам не расскажешь, – сразу насторожился француз, – меня, кстати, Пьером зовут!

      И почему я не удивлён! – мысленно воскликнул я. Пьер да Жан, Поль и Жак, Шарль и Эжен, Николя да Мишель, ты ко мне, зачем зашель?

      – Пьер Пижон! – и он картинно подбоченился, давая возможность себя рассмотреть.

      На что там смотреть? Обычный француз невысокого роста, слегка картавый, дочерна загоревший, при этом горбоносый, как и я, только с голубыми глазами и рваным ухом, которое тщательно скрывает под цветастой банданой, явно, когда-то бывшей роскошной женской блузкой, располосованной на широкие полосы. Пижон… блин.

      Горестно вздохнув и пустив даже слезу, я проговорил дрожащим от слёз голосом.

      – Я портуланы магические умею читать и карты морские. А папка погиб, а он мне запрещал об этом рассказывать! А…

      – Стой, стой, я всё понял. Тогда прошу на наш корабль… юнга! Педро Хуан, и вы тоже, а то нам помпу некому качать, ведь мы благородные флибустьеры, а не какие-то там пираты. А работать в вонючем трюме, это не благородное занятие. Это занятие для таких благородных, как вы падре. Вам ведь не привыкать, ковыряться в человеческой грязи? Вот мы и подобрали вам подходящее к вашему ремеслу занятие.

      – Или вы владеете целительской магией, я слышал, что священники умеют лечить святой магией, правда, не все. Так как вы можете?

      – Увы, нет! – ответил им на это падре Антонио.

      – А ну тогда и хорошо, тогда в трюм к помпе и только к ней.

      – А вы не боитесь Бога? – встал во весь свой не сильно высокий рост падре Антонио, и, взявшись за простой деревянный крест, висевший у него на груди, – ведь он всё видит и слышит!

      – Что, падре ты мне хочешь сказать! Он всё видит! Когда мы выходим в открытое море и месяцами болтаемся в океане, не видя ни женщин, ни земли, питаясь давно сгнившими сухарями и употребляя зелёную, вонючую воду, мы вспоминаем уже не его, а дьявола!

      – Не богохульничай, неверующий!

      – А то, что будет падре Хуан? Ты накажешь меня, сожжёшь на костре или проклянёшь? Ты, святой червь на нашем здоровом теле. Ты рули там, в небесах, а не на палубе. Ты хоть раз стоял в шторм в трюме, когда вода стоит уже по яйца, а две мачты из трёх, давно сломаны и смыты за борт. Ты стоял червь? А?

      – И Пьер Пижон, схватил в охапку доминиканца,