Морская инквизиция: Мир колонизаторов и магии. Алексей Птица

с падре Антонием к этой птице и увидели, что это действительно гриф-падальщик, точнее, его название было гриф-индейка из-за схожести его внешнего вида с индейкой.

      Мы не ели мяса с момента попадания в плен, да и вообще, мало, что ели, поэтому, несмотря на отвратный вид птицы, и той пищи, которой она питалась, мы нашли в себе силы ощипать его и зажарить на костре под смех окружающих нас пиратов.

      Голод не тётка, и даже не дядька, а есть хотелось просто неимоверно. Отец Антоний, помолился за нас, прося прощения перед Господом за грехи наши, а я принялся свежевать птицу, морщась от запаха, который она издавала. Разделав её полностью, и отделив морщинистую шею от всего тела, я разорвал мясо на куски голыми руками и, нанизав на прутья, мы обжарили его, а потом, и съели.

      Пираты, сначала смотревшие на нас и на весь процесс приготовления грифа, вскоре разошлись по своим делам, когда это им надоело, оставив нас в покое и перестав оскорблять, что нам в принципе было и надо. Насытившись до отвращения, мне пришлось призадуматься, а что же делать дальше. Ведь нам осталось несколько часов, до того момента, как нас погонят на корабль.

      Видимо о том же самом думал и падре.

      – Падре, как нам дальше быть? Ты же владеешь магией?

      В своё время я насмотрелся фильмов про Джека Воробья и опыт, хоть и из фильмов имел богатый, поэтому насчёт пиратов, откровенно рефлексировал. А уж после того, как мы практически месяц голодали и подавно. Ничего хорошего от них ждать не приходилось, один обман и смерть.

      Падре Антонио, отвечать не спешил. Вместо этого он встал и обратился к другому пирату, сидевшему поодаль и чинившему свой ботинок с помощью огромного шила и дратвы.

      – Уважаемый ландрон, не подстрелите ли вы нам вон ту птицу. И он показал на расположившихся, на ветвях другого дерева грифов. Пират ощерился в улыбке и кивнул головой. Подняв свой мушкет, он прицелился и выстрелил. С дерева упал, подстреленный им гриф, к которому неторопливо направился падре. А я подошёл к этому же пирату и сказал.

      – У нас нет ножа, чтобы разделать и зажарить эту птицу, не дадите ли вы нам нож?

      – Э, малыш, да ты никак сбежать хочешь, да ещё и нож для этого просишь, я видел, как вы голыми руками разрывали этого «каплуна» и падальщика. Вы испанцы, только и годитесь на то, чтобы падаль есть. И сами падаль и едите тех, кто питался вами же. Когда мы приплыли сюда, эти птицы были в два раза меньше и жутко худыми. Одни кости и перья, а после того, как мы накормили их вашими трупами, посмотри, какие они стали жирными!

      Слова, застряли в моей глотке, к которой подкатил тугой ком. Хотелось проклясть его страшной клятвой. В которой уже раз, я пожалел, что полный ноль в магии, а этот… Антоний, только и мог, что молиться, да говорить, что святая магия не предназначена для битв. Ага, как же!

      Но делать было нечего, этот пират уел меня. Но и мне было, что сказать ему. Ведь они тоже жрали в этой крепости этих птиц, когда у них закончились продукты. Кстати почему, когда в море полно рыбы? Одни вопросы без ответов. Но, указывать ему