Звериная страсть. Лисавета Челищева

кровати, лежало тело Кирилла, обнаженное, за исключением кальсон. Он казался обездвиженным, но его мучительные думы были отражены в напряженных линиях мышц спины.

      – ...... Ты пришла спросить, почему я это сделал? – его голос – измученный и блеклый, нарушает тишину, когда он обращается ко мне, не поворачиваясь. – Это было справедливым наказанием. Я должен был понести кару. Не смог себя обуздать… Моя муза была так близко, но дотрагиваться до нее мне запрещено, понимаешь?… Я же не сдержался, чтобы всеми фибрами своего существа не потянуться к ней…

      Его слова повисают в морозном воздухе, пронизанные неизбывной печалью.

      Я наблюдаю за тем, как он пытается заставить себя пошевелиться, его хрупкое тело содрогается под тяжестью пережитого падения.

      – Мои руки не должны касаться ее. Они нечисты. Моя муза недосягаема, божественна… – тонкий пар срывается с его синих губ. – Моя госпожа, теперь ты понимаешь, почему я должен был наказать себя?

      Признание звучит обнаженно и уязвимо, его внутреннее расстройство раскрывается передо мной.

      Я хватаю с кресла шерстяное покрывало и спешу к нему.

      Осторожно накидываю его на юношеские плечи. Ветер свищет вокруг нас, перебирая серебряные пряди парня. Когда Кирилл вновь падает на постель, в его взгляде разливаются омуты всех беспокойных рек в округе.

      – Мои руки никогда не осквернят твоей красоты, госпожа… Мои руки… они приносят лишь разрушение. А это антипод… Искусства.

      Луна светла, да без тепла

      Ночь окутала комнату теневым покрывалом, тусклый отблеск свечей рисовал на стенах дрожащие силуэты. Кирилл мирно покоился в глубокой дреме, его худощавую фигуру укрывали меховые одеяла.

      Я же безмолвно сидела в кресле у балкона, сквозь приоткрытые створки которого струился ледяной бриз. В мои намерения входило убедиться в безмятежности Кирилла перед уходом, но усталость затуманила мой разум, и я отдалась на волю сна.

      Погружаясь в мир грез, балкон оставался незакрытым, что позволяло хрупким снежинкам проникать внутрь и плавиться на моей коже. Попытавшись встать, чтобы прикрыть двери, я ощутила неподъемную тяжесть в конечностях. Накопившаяся за ночь утомленность навалилась на меня, заставляя сомкнуть веки.

      В глубинах дремы кто-то ласково провел по моим волосам, плавно приподнимая меня из кресла.

      Проникнувшись уютным теплом, я еще больше отдалась в обхватывающие меня руки, перенесшие мое тело на шелковистые простыни.

      Вынырнув из пелены сонливости, я силилась разглядеть окружающую обстановку, но увидела лишь поразительно красивый мужской лик над собой.

      Его пряди отливали темно-рыжим оттенком, а контуры лица сначала казались расплывчатыми, но затем приобрели четкие очертания, явив мне до боли знакомое обличье… Это был мой Лукьян.

      Меня захлестнуло чувство огромного облегчения, и я тихо прошептала: – Наконец-то ты пришел за мной.

      Моя рука протянулась, чтобы коснуться щеки жениха, но на полпути была остановлена, когда он перехватил мое