Звериная страсть. Лисавета Челищева

признался он, его вздох вырвался маленьким облачком навстречу моим губам.

      Тронутая этой ранимостью, я потянулась, чтобы смахнуть слезинку, пока она не успела заледенеть. Его кожа оказалась очень нежна на ощупь, что контрастировало с грустью, исходящей от его беспокойной души.

      – …Розы зимой, – шепнула я, и звук завис между нами, как тонкая вуаль.

      Кирилл и я застыли в безмолвии, и сердца наши синхронно бились в такт с падающим снегом.

      – Скоро наступит весна. И ты сможешь посадить вокруг нее столько роз, сколько пожелаешь. Я могу даже помочь тебе перед уходом на родину. – произношу я, и последние звуки обрываются, когда меня мгновенно заключают в крепкие объятия.

      Кирилл прижимается ко мне по-медвежьи, или, правильнее сказать, по-волчьи, смеясь сквозь слезы и шмыгая носом.

      – Спасибо, милая госпожа!

      Моя улыбка слабеет, когда вижу повязки на его руках. Одна из них развязалась, и под тканью видна чистая безупречная кожа.

      – Кирилл, твоя повязка… У тебя под ней нет шрамов? Зачем они тебе тогда?

      Он простодушно улыбается, поднося тонкий палец к бледным губам.

      – Мои братья не видят призраков, но это не значит, что их здесь нет, как видишь… А ты похожа на меня, добрая госпожа, ты можешь видеть то, что другие не видят. Это делает меня самым счастливым обитателем этой усадьбы. – Кирилл осматривает мое лицо, проникаясь нежностью к каждой черточке. – … Знаешь, я был бы счастливее всех на свете, если бы ты позволила мне нарисовать себя. Могу ли я надеяться, что ты согласишься стать моей музой?

      Я неловко киваю и встречаю самую искреннюю улыбку, которую когда-либо видела.

***

      – Какое красивое у тебя колечко, Сирин! Оно серебряное? – щебечет Рати, пока я кладу ему на блюдце медовый пирог.

      – Будь оно серебряным, ты бы не смог висеть весь день на ее руке! – констатирует Юргис. Он входит в столовую, облаченный в приталенную красную блузу, которая едва прикрывает его точеную грудь. Я смущенно отвожу взгляд. Не хотелось бы, чтобы из всех парней в этом доме он посчитал, будто привлекает меня.

      – А я-то думала, это серебро… – хмурюсь я на обручальное кольцо. – Его подарил мне мой суженый. – улыбаюсь воспоминаниям о Лукьяне. – Мы будем справлять свадьбу летом. Вы все, конечно, приходите! – обращаюсь я к ребятам, собравшимся за длинным столом.

      Ратиша, Кирилл, Агний и Юргис. От свечей на их лицах отбрасываются мрачные тени.

      Рати вдруг начинает давиться куском пирога, и тот вылетает из его рта прямо в чайную плошку, обрызгивая ворот свитера.

      Он закашливается, а Юргис закатывает глаза и жестко стукает по его спине. Чересчур сильно.

      – Ну и хрюндец же ты! – качает тот головой. – Да ведь я, кажется, уже говорил тебе?

      – Я… Я не свинья! – кашляет мальчик, раскрасневшись.

      Кирилл рассеянно водит вилкой по своему блюдцу, словно его здесь и нет. К пирогу он так и не притронулся.

      Уловив мой взгляд, он кротко улыбается,