Лекции для психологов из супервизорской группы (часть 2). Евгения Белова

правильный. То, чему нас учат тренера – мы не должны оправдываться за свои ошибки. Мы для пациентов как родители, которые им достались. Родители не идеальные. Они ошибаются, не понимают и что-то делают неправильно. Вы можете чувствовать вину за то, что вы ошиблись. Но если вы начинаете оправдываться (как делала я долгие годы и, честно, иногда делаю сейчас) – вы становитесь для пациента разрушающейся. Пациент не чувствует, что может выразить вам свой гнев. Потому что у него или у неё может быть фантазия, что своими тяжёлыми переживаниями он или она вас убьёт. Когда вы не оправдываетесь, то пациенту остаётся горевать о том, что в реальности у него не идеальный аналитик. Злость – это одна из стадий горевания. Некоторые пациенты могут не выдерживать потери и уходить, если вы сильно «провинились» перед ними и «даже не извинились». Если вы понимаете – что с пациентом происходит, то можете об этом говорить. Таким образом, вы сохраните отношения.

      Возвращаясь к моей пациентке. Она бы хотела, чтобы советы рождались у неё внутри. И она говорит: «Я с этим не справляюсь (с тем, чтобы у неё рождались свои идеи, и она могла бы ясно видеть, что происходит). Если бы я справлялась – вы бы были мне не нужны». На это я ответила: «Получается, как будто наши отношения возможны только тогда, когда вы слабая. А если вы становитесь сильнее – наши отношения становятся не нужны». Пациентка: «Как будто есть истина. И эта истина находится в вас. Когда я с вами встречаюсь, у нас с вами одна истина – и мы как будто союзники. А если вы меня не поддерживаете, то истина во мне. Я с мечом. Если истина не в вас, то в вас не истина. И я должна рубить». Я сказала: «Думаю, что истина – это ваше мнение. И вам очень сложно выносить, когда у меня другое мнение. Тогда вы должны убить свою истину. Думаю, мои советы были для вас как моя истина, которая должна стать вашей. А от своей истины вы должны отказаться». Ещё в наших отношениях был такой момент. Она говорила, замолкала – и я отвечала что-то. На этой сессии я поняла, что находилась в проективной идентификации. Пациентка замолкала, а я в ответ тоже молчала. И тогда она почувствовала себя наказанной. Она стала говорить, что я на неё обиделась. Было очень сильно давление с её стороны. Я стала искать обиду внутри себя. И сомневаться – действительно ли я отношусь в данный момент спокойно или я обиделась. Вот это давление и есть проективная идентификация. Пациентка приводила весомые доказательства, что я на самом деле на неё обижена. Было очень сложно выдерживать это давление. И не могу сказать, что я его выдержала на 100%. Я стала меньше молчать, стала больше включаться.

      Возвращаясь к конкретике. Пациентка говорила мне: «Так вы на меня обиделись или нет?» Мой прямой ответ «да или нет» не является советом. Но он относится к конкретике. Поэтому я ответила: «Не важно— что я отвечу вам. Вы сейчас убеждены в том, что я обижена и наказываю вас». Т.е. я описала процесс, который происходит у неё внутри.