Керины сказки. Кирилл Ситников

чем-то вроде его любимого плавания. Ты тратишь какое-то количество сил, побеждая врага с незапоминающимся лицом, и тебя любят свои и уважают чужие. И ты получаешь от всего этого кайф, поёшь и не спишь всю следующую ночь, переживая победу снова и снова. Но месяц на Восточном фронте показал, что это не так. Обгаженные трусы после бомбёжки не очень-то годятся для чувства кайфа. И черные головешки на месте сгоревших изб – это не белизна бассейнового кафеля. И лихость куда-то ушла, оставив в ногах и руках лишь размокшую вату. Потому что враг всё же имел лицо. Испуганное лицо человека с ножом. Человек прыгнул.

      Он сбил Пауля с ног и завизжал. Пауль разом отяжелевшей рукой попытался схватить его за руку, но человек с размаху всадил нож в его тело. И еще раз. И еще. И еще. Паулю стало очень страшно, он захрипел. Человек продолжал наносить удары, сопровождая их надрывным возгласом. Он рыдал, но остановиться уже не мог. Всё это время Пауль, не отрываясь, смотрел в глаза человека. Постепенно искаженное бородатое лицо расплывалось, превращаясь во что-то другое, отвратительное и потустороннее. Пауль понял, во что. В Правду. Правду, которую он знал. Он знал, куда увели старика Хоффера. И все эти вереницы испуганных людей с желтыми звёздами на груди. Он знал, что сгоревшие дотла избы не были пусты. И что он – часть всего этого. Просто он всё это вырезал из своего фильма о войне.

      И тут Паулю стало очень противно. Он больше не хотел спастись. Он хотел, чтобы всё это просто закончилось.

      – Ещё. – Шептали его губы, окутанные розовой пеной. – Ещё. Ещё.

      Человек выбился из сил и в изнеможении бухнулся на игольчатый настил. Наконец всё закончилось. Пауль разжал руку с фантом.

      … – С тобой всё в порядке, Даникактамтебя? Принесите воды и вырубите камеру кто-нибудь! – заскрежетал Грымук, сдув администратора взглядом.

      Данилов, всё ещё лёжа на стёртом паркете студии, медленно высунул руку из кармана:

      – Дда. Да.

      Грымук рывком поднял кисельного Данилова и усадил на стул:

      – Может, чего-то хочешь?

      – Кофе. Того, который варил Хоффер в «Чёрном Винограде». Это кафе такое, в Кёльне, на углу Хильдебольдплац и Норбертштра…

      – Там еще такие скрипучие стулья и витражные окна. – Подхватил режиссер, одарив актёра винировой улыбкой.

      – Ага, и ещё на полу такая зелёная пли… – С жаром затараторил Данилов и осёкся – Грымук явно над ним издевался. – Извините.

      Данилов тяжело поднялся и побрёл к выходу.

      – Мы вам позвоним. – Бросил ему вслед Грымук. Когда дверь за актёром закрылась, он повернулся к продюсеру:

      – Мне в сериал нужна новая линия с немцем. На все серии. Вот с этим вот. Как его. Дани… ну ты понял.

      – Ты чё, хронометраж не резиновый!

      – Мне пох. Уберём сцены со Сталиным и пару танковых боёв.

      – Да как без танковых?! – Лицемерно возмутился продюсер, в душе радостно убрав из бюджета пару