Дахака. Павел Сергеевич Марков

имя. И мне незнакомое. Ты с юга?

      – Да, – девушка снова поклонилась, – я с долины Синдху, господин…

      – О-о-о, – протянул тот, – я совсем забыл представиться, приношу свои извинения, – раскаяния в его голосе было меньше, чем в мыслях лисы, ворующей яйца. – Мое имя Унташ-Сарру. Мне содействовали сами боги! Но ты, – снисходительно добавил он, – можешь звать меня Унташ.

      – Благодарю, господин Унташ.

      – Надеюсь, твое пребывание здесь окажется полезным для всех.

      – О, старейшина, о господин Унташ-Сарру, – развел руками старец, – юная жрица устала сильно с дороги. Она словно вьючный мул. Позволь ей отдохнуть прежде, чем решать насущные дела.

      Глава селения перевел взор на Атта-Ури. Девушке почудилось, что взгляд старейшины стал еще холоднее.

      – Ты сомневаешься в моем гостеприимстве, старик? – в голосе прозвучала неприкрытая угроза.

      Арчита испуганно покосилась на смотрителя животных, но тот совсем не смутился и не дрогнул. Будто уныние ему было неведомо.

      – Ничуть, о, старейшина. Я верую, что твоему радушию позавидуют и сами боги!

      Унташ поджал губы. Теперь они напоминали толстый канат.

      – Тогда не оскверняй мне слух такими речами! Возвращайся лучше к своим обязанностям! Я велю, чтобы тебя отблагодарили… как следует.

      Атта-Ури низко поклонился и взял за поводья осла.

      – Я повинуюсь безропотно, о, старейшина, – затем бросил взор на девушку, – надеюсь еще увидеть тебя, юная жрица. Путешествовать с тобою было честью для меня.

      Отвесив еще один поклон и ведя осла под уздцы, Атта-Ури неспешным шагом направился в сторону ближайшего проулка. Судя по запаху навоза и кудахтанью кур, где-то там находился хлев.

      Арчита провожала сгорбленную фигуру печальным взглядом. Старик был единственным в этом селении, в котором она не чувствовала угрозы. Явной или скрытой. Оставаться же наедине с Унташ-Сарру желания не было вовсе. Но выбор казался невелик.

      Тихо вздохнув, она повернулась к старейшине. Тот молча продолжал пожирать ее глазами. На пухлых губах вновь заиграла омерзительная усмешка.

      Подавив приступ тошноты, Арчита заставила себя произнести:

      – Господин Унташ, мою лошадь надо…

      – Редко мне удается повидать подобных зверей, – сощурившись, перебил он.

      – Да, – засмущалась девушка, – наверное.

      – Я удивлен, – старейшина продолжал буравить ее взглядом, – а уж настолько красивых кобыл и подавно.

      Арчита вздрогнула и посмотрела ему прямо в глаза. Она готова была поклясться, что в голосе Унташа прозвучал намек. Такой же омерзительный, как и он сам.

      – О чем ты, господин?

      Усмешка стала еще шире:

      – Мои люди позаботятся о звере. А ты, – он шагнул в сторону и сделал приглашающий жест, – отведай на вкус мое гостеприимство.

      Арчита вгляделась в сумрак, царивший за порогом дома старейшины. Ей начинало казаться, что она добровольно идет в