Дахака. Павел Сергеевич Марков

коже эту угрозу, будто волнами исходившую от своего господина. Но страх и ужас перед знаком богов готов был пересилить все что угодно.

      – Вы дадите разрешение на разработку лазуритового рудника, – тоном, не терпящим возражений, молвил господин. Его голос эхом отражался от каменных стен. – И скажете жителям, что боги благословили меня и мои деяния. Что я приведу народ к процветанию и величию.

      – Господин, одумайся! – взвизгнул второй жрец.

      – Узри же знамение всевышних! – подпрыгнул первый. – Неужели ты не чувствуешь? Хумпан[3] предостерегает нас! Жар идет от этой стены…

      – Хватит! – оборвал их он. Ладонь, сжатая в кулак, рассекла воздух, словно кнут. – Вы дадите мне это проклятое разрешение! Если я тем самым нанесу оскорбление богам – пусть они покарают меня!

      – Они покарают каждого, кто решится нарушить священный запрет и проникнуть по ту сторону! – закричал первый служитель богов.

      – Кара ляжет на плечи всех нас! – вторил ему другой.

      С каждой секундой люди в пещере распалялись все больше. Словно таинственное тепло, исходящее из-под груды камней, влияло на них. Заставляло нервничать и подливало масла в огонь. Куски горной породы играли роль немых слушателей разгоревшегося спора.

      – Я всегда был благосклонен к вам! – взревел господин. – Моя щедрость не знала границ! И так вы решили отплатить мне за годы покровительства?!

      – Нам покровительствуют лишь боги! – с жаром возразил первый жрец.

      – Боги?! Разве боги пожаловали вам жреческий сан?!

      – Мы не допустим, чтобы кто-то пошел против воли всевышних! – поддакнул второй.

      – Это немыслимо! Ваш разум одурманен суеверным страхом!

      – Воля богов определена! – выкрикнули одновременно их служители и, не дожидаясь ответа господина, спешно двинулись к выходу.

      – Жалкие трусы! Глупцы! – орал им вслед он. – Остановитесь! Не дайте себе пожалеть о принятом решении!

      Но те не слушали. Жрецы спешили покинуть пещеру как можно скорее. Как только они отошли от стены на пару десятков шагов, из их ртов повалил пар. По утрам здесь бывало холодно. И тем сильнее в них крепла уверенность, что нельзя разбирать каменный завал.

      – Помоги ему Киририша[4], он обезумел! – зашептал первый.

      – С тех пор, как боги забрали у него сына, он сам не свой, – также шепотом ответил спутник, – горе застилает ему взор.

      – Боюсь, не только горе, – сокрушенно покачал головой жрец.

      Они торопливо покидали пещеру. Их сердца бились учащенно. И только когда люди вышли на солнечный свет, подставляя лица свежему ветру, они немного успокоились. Не оборачиваясь, жрецы отправились обратно в селение. Скоро их фигуры скрылись меж стволов хвойных деревьев, обступивших вход в грот со всех сторон. Порывы воздуха завывали среди макушек, заставляя ветви раскачиваться в причудливом танце и отбрасывать длинные тени…

      Он остался один. Господин слышал, как снаружи завывает ветер. Слышал свое громкое и учащенное