До утра. Алиса Бастиан

то лучше ему было не просыпаться: да, и в этом случае за нарушение он оказывался в директорском кабинете, откуда, как известно, никто не возвращался). Пять дней без воды (водоснабжение на эти дни перекрывалось, а если кто-то в отчаянной жажде осмеливался пить мочу, это каким-то невиданным образом тут же становилось известно директору Барни, и последствия были обычные). И так далее.

      Себастьян мотнул головой, отгоняя мысли. Он не мог не признать – Ронни и другие вряд ли стали бы его запугивать, придумывая такие подробности. Но ему настолько не хотелось верить во всё это, и этот месяц, проведённый в школе, вполне себе спокойный месяц… Но прозвенел звонок, и желудок Себастьяна свернулся в узел, так же, как и у всех остальных. Страх был заразен и распространялся всё быстрее.

      Как во сне мальчики побрели в спортзал. Директора Барни там ещё не было, и они начали вставать перед скамейками, попутно машинально проверяя, в порядке ли их форма и вычищены ли ботинки. Всё было идеально. Они и правда очень старались, чтобы этот месяц провести спокойно, но, похоже, спокойствие закончилось.

      – Добрый день, директор Барни, – стройным хором прозвучало на весь зал.

      – Можете садиться.

      Мальчики сели так, что ни один звук не нарушил стоящую в зале тишину.

      – Я очень огорчён. Очень, очень огорчён, —начал директор Барни, и ему не нужно было придавать тону зловещности, его голос всегда был пропитан ею. – Я долго закрывал на это глаза, но моему терпению пришёл конец.

      Гробовая тишина.

      – Тим. – Палец директора указал на пухлого, трясущегося от страха мальчишку.

      – Да, директор Барни, – прошелестел несчастный, вскочив со скамьи.

      – Ты ведь понимаешь, о чём я тут толкую?

      Мальчики зажмурили глаза. Тим пропал, это ясно. На такой вопрос нет правильного ответа.

      – Д-д-директор Барни…

      – Ну же, Тимми, не бойся, – ласково сказал директор Барни, и эта ласковость прозвучала ужаснее всего, что они слышали.

      – Я-я… – Тим громко сглотнул, мечтая только лишь о том, чтобы это всё закончилось. Закончилось для него.

      – Понимаешь или нет?

      –Н-н-нет…

      – Нет? Нет?!

      – Простите, дир…

      – ЗАТКНИСЬ! ЗАТКНИСЬ И СЯДЬ! – заорал директор Барни, и Тим рухнул на скамейку без чувств. Тело его соскользнуло, завалилось на бок, но никто не пошевелился, чтобы ему помочь. Никто не мог.

      – А толкую я вот о чём. Вы, паршивцы, совсем распустились. Посмотрел я ваши дневники. Вы не только непроходимые тупицы, но к тому же и омерзительные лентяи. Только в таком сочетании можно получать столь скверные оценки. Это пренебрежение к учёбе меня БЕСИТ! – Тим вздрогнул и пришёл в себя. Ровно сел на скамейке и уставился в пол. Он не верил, что всё обошлось, но счастлив был неописуемо. Однако у остальных даже не было сил порадоваться за него.

      Катастрофа. Одно слово – катастрофа, это знали все. Даже Себастьян.

      – Лень непростительна. Пренебрежение – тем более. Я очень, очень разочарован.