Письма, 1926-1969. Карл Ясперс

что ее прелесть (и моя гордость) заключается в том, что она ничем не напоминает о Швабинге. Помимо занятий домашним хозяйством, я возвращаюсь к работе. Большая часть работы о Рахели уже завершена. Я часто представляю, что бы сказали Вы о законченной книге. Позволю себе приложить к письму свою работу⁵, которая была существенно сокращена, но взамен редакция решила удвоить мое имя.

      Я еще несколько раз встречалась с Афрой Гайгер⁶. Но наладить контакт нам не удалось, так и не понимаю отчего.

      С наилучшими пожеланиями в новом году

      С уважением и благодарностью

      Ваша

      Ханна Штерн

      1. Jaspers K. Max Weber. Deutsches Wesen im politischen Denken, im Forschen und Philosophieren. Oldenburg i. O. 1932.

      2. Ibid. p. 7.

      3. Ibid. p. 21.

      4. «Макс Вебер как исследователь».

      5. Arendt-Stern H. Aufklärung und Judenfrage // Zeitschrift für die Geschichte der Juden in Deutschland, 1932, № 2–3, Jh. IV, p. 65–77.

      6. Афра Гайгер, еврейка, подруга Гертруды Я., студентка Я. и Хайдеггера, погибла в концентрационном лагере Равенсбрюк.

      23. Карл Ясперс Ханне АрендтГейдельберг, 3 января 1933

      Дорогая, уважаемая госпожа Штерн!

      Что за роковое обстоятельство этот немецкий дух! Меня удивляет, что Вы, как еврейка, хотите отличаться от немцев. Но вместо того, чтобы касаться этого вопроса, я хотел бы попробовать объяснить Вам смысл своих слов, в надежде добиться Вашего одобрения, пусть не сейчас, но в нашей следующей беседе.

      Я не выделяю немецкий дух подобно одному классу на фоне остальных. Это ни в коем случае не универсальное понятие, которое можно включить в какую бы то ни было классификацию, это скорее устремленность к неопределенной исторической целостности. Когда я говорю о том, что немецкий дух – это рассудительность, я ни в коем случае не утверждаю, что рассудительность свойственна исключительно немцам. Поэтому между положением во введении и последующими положениями нет никакого противоречия, рассудительность и т. д. не следует понимать как немецкость¹.

      Я по природе склонен поучать, поэтому выбрал эту несколько удивительную формулировку. Я вижу в националистической молодежи столько искреннего пыла и добрых намерений, которые поглощены запутанной, порочной болтовней, что я, признавая волю к немецкому чувству собственного достоинства, хочу обратить внимание на их требование к самим себе – требование быть немцами. Поэтому националистическое издательство показалось мне подходящим², чтобы обратиться к читателям, которым нужен этот воспитательный (sic!) стимул, которые, возможно, и сами к нему стремятся. При этом ни в одном предложении я не допустил компромисса. Компромисс лишь в подзаголовке названия, на который мне пришлось пойти по просьбе издательства из-за предполагаемой неизвестности Макса Вебера. Компромисс состоит, однако, не в содержании этого подзаголовка, а только в том, что подзаголовок вообще используется. Словом «немецкий» так злоупотребляют, что теперь стало вовсе невозможно его использовать.