Зло. Виктор Гурченко

теле, а кроме них ничего. Только в руках появились две пары кроссовок.

      – Как думаешь, чувак, – посмотрел он растерянным взглядом на друга, – какие лучше обуть?

      – Ты… – вспыхнул Михаил, – ты что, блядь, делал всë это время!?

      – Я… – Петя смущённо опустил взгляд, – ну, это… Дрочил.

      – Блин, Петя… Ты как обычно. Давай быстрее, знаешь Ильяса, он потом нам весь мозг выклюет.

      – Так какие обуть?

      – Давай вот эти, – ткнул пальцем наугад и зло опустился на шкафчик парень.

      – Окей, – покивал Петя, – я сейчас. А ты посмотри пока как я Воланда вон там нарисовал, – он указал на верхнюю площадку лестничного пролёта и, не потрудившись закрыть дверь, скрылся в глубине квартиры.

      – Слышь, Петя! – окликнул его Михаил, глядя на странную фигуру, накорябанную поверх названия очередной хип-хоп группы, – а почему у твоего Воланда ирокез и розетка какая-то в голове?

      – Я художник, – глухо донеслось из двери, – я так вижу.

      – Какой ты художник!? – не удержавшись захохотал Михаил, – ты просто дебил!

      – Блин, чувак, обидно, – нахмурившись проворчал Петя и захлопнул за собой дверь. Теперь он был в чёрной майке и таких же чёрных джинсах, и только две белые «сопли», символы фирмы «Nike», на синих кроссовках добавляли в его образ каплю света, – ну что, погнали? – мотнул он головой, и вскоре друзья энергично шагали на встречу с остальной компанией.

      – А ты знаешь, что про тебя в деревне говорят? – то и дело догоняя длинноногого друга спросил Михаил. Петя тут же зажёгся, и в его голубых глазах вспыхнул неподдельный азарт.

      – Что, что, что, что!!!? – взорвался он, – говори, говори, говори, говори!!!!

      – Что алкоголик ты, говорят, и компания твоя вместе с тобой.

      – И ты, получается? – с ухмылкой переспросил Петя.

      – Получается, – согласно покивал Михаил.

      – Блин… – мечтательно поднял взгляд в небо друг, – лестно, конечно, такое внимание. Ну а что? Я же, можно сказать, живая легенда деревни. Если брать Битлз для сравнения, то я Джон Леннон, а ты, получается, Маккартни. Только без обид, окей? Но это так. Мы же типичные представители потерянного поколения. Нас можно любить, можно ненавидеть, но нас нельзя игнорировать. Мы вообще… – он на мгновение задумался, а потом, прищурившись, философски произнëс: – мы же вот, как жопа прямо. Да, мы некрасивые, мы воняем, звуки так себе издаëм, но посмотри, – Петя резко остановился и расстегнул джинсы. Оголив ягодицу он ткнул в неё пальцем, – вот! Мы нежные и ранимые! Я же говорю, как жопа! Потрогай!

      – Блин, спрячь! – усмехнулся Михаил, картинно отмахнувшись от бледной ягодицы.

      – Не, ну серьёзно! – зажёгся Петя, – вот чем мы хуже тех же погонянских? А они с такими бабами мутят!

      – Это да, тут не поспоришь.

      – Вот! И я о том же! Нужно ярче быть!

      – Да куда уж ярче? – криво улыбнулся товарищ, – тебя до сих пор ищут за то, что ты на пол на дискотеке нассал.

      – Ага,