Лафертовская маковница. Романтические повести XIX века. Василий Жуковский

бодрее прежнего. Увидя детей своих, она немного приподнялась.

      – Изидор! – сказала она. – Где ты так долго был?

      – Матушка! – отвечала Анюта. – Взгляните на него… Не правда ли, что ему пристало это платье? Теперь-то я совершенно покойна. Пускай неприятель входит в Москву; храбрые воины наши недолго дадут ему здесь пожить! Все опять будет по-старому, и мы будем счастливы!

      – Храбрые наши воины! – повторил Изидор вздыхая. – А меня не будет с ними!

      Старушка пристально на него посмотрела и как будто опомнилась от тяжелого сна.

      – Изидор! – вскричала она. – Что я вижу? Зачем ты не в мундире?

      – Матушка! – отвечал Изидор дрожащим голосом. – Я должен или оставить службу, или покинуть вас! Жребий мой решен: я остаюсь с вами!

      – Изидор! благодарю тебя за твою любовь… Но отечество в опасности; оно тебя призывает – и голос его должен быть убедительнее слез матери.

      – Матушка! могу ли оставить вас обеих во власти неприятеля?

      – Сын мой! я желала, чтоб ты закрыл мои угасающие глаза… Но судьбы Господа неисповедимы! Если Ему угодно, то я готова умереть и одна.

      – Матушка! не раздирайте моего сердца… я решился!

      – Решился? на что? на бесчестное дело?.. Ты решился забыть долг, честь, присягу, данную тобою пред лицом Спасителя твоего! Знаешь ли ты, какая участь ожидает воина, оставившего свои знамена?

      – Знаю, что меня ожидает смерть… Но я решился умереть с вами или за вас!

      – Я не принимаю от тебя этой жертвы. Смерть не страшна, страшно бесчестие! Изидор, над нами Бог! Он нас защитит! А если суждено тебе умереть, то умри за отечество.

      – Матушка, любезная матушка! пожалейте обо мне! Что будет с Анютой?

      – И над нею рука Божия! Изидор, я чувствую, что близок мой конец… не отравляй последних часов моей жизни! Пусть закрою я глаза в отрадном уверении, что единственный сын мой не обесчестил имени отца своего!

      В продолжение сего разговора Анюта стояла как приговоренная к смерти. Румянец щек ее потух, и наполненные слезами глаза попеременно обращались то на Изидора, то на старушку. Изидор упал на колени.

      – Пусть будет по-вашему, матушка! – сказал он тихим голосом. – Иду готовиться к отъезду!

      Анюта громко закричала и без памяти кинулась к нему на шею.

      Сие зрелище привело Изидора в исступление.

      – Нет, матушка, – сказал он решительно, – нет! не оставлю Анюты своей на поругание неприятелю… Вы не понимаете ужасного чувства, которое раздирает мое сердце при одном о ней помышлении!..

      – Сын мой! ободрись, уповай на молитву матери и на благость Господню! Он нас не оставит. Но ты должен возвратиться в армию!

      – Нет, матушка! это свыше сил человеческих…

      – Изидор! – сказала мать с глубоким чувством. – Веришь ли ты тому, что я тебя люблю со всею горячностию матери, имеющей единственного сына – радость моей жизни и утешение моей старости?

      – Знаю, матушка.

      – Так исполни