Новогодние расследования. Татьяна Устинова

бобик!

      Раиса пошла на звук. Тот привел ее к огромной кирпичной трубе, сверху частично осыпавшейся, а снизу заваленной всяким хламом. За раскидистым кустом, выросшим на куче мусора, угадывалось темное пятно.

      Да что ж ты будешь делать, опять дыра, которая нора!

      Определенно, надо худеть.

      Раиса осторожно подобралась поближе.

      Из дыры тянуло вонью костра, щедро залитого мочой и еще чем-то кислым. Мощный удар по обонянию оглушал и ослеплял: в глазах вскипели слезы.

      Раиса зажала нос, проморгалась, ничего нового не увидела и прислушалась.

      Бобик уже не скулил, но еще ворочался.

      Раиса трезво оценила размеры дыры. Что скажешь, друг Винни Пух? Пролезем?

      «Кто ходит в гости по утрам, тот поступает мудро», – мог бы сказать мультяшный мишка. Но вместо «по утрам» Раиса услышала «по дырам» – с ударением на последний слог. А вместо «мудро» – «глупо».

      – Тарам-парам, парам-парам, – согласно пробормотала она. И громко позвала: – Выходи, не бойся! Это я.

      И, конечно, тут же вспомнила Кролика, еще одного друга Винни, который точно сказал бы, не тая подозрения: «Кто это – я? Я бывают разные!».

      Поэтому Раиса объяснила:

      – Я – та мамаша, которая тебе носки купила. Ты зачем их сняла? Хорошие же, теплые. Как в валенках была бы.

      Она говорила, внимательно вглядываясь в темный провал за редким веером голого куста и с трудом удерживаясь от монотонного бормотания вроде «уть-уть-уть» или «кис-кис-кис», с каким подзывают недоверчивых животных.

      Из норы доносилось шуршание. Наконец, из черноты на свет высунулся растрепанный веник… а, нет: спутанные рыжеватые космы.

      – Я, кажется, ногу сломала, – плаксиво пожаловалась дурында.

      Мордочка у нее была бледная и чумазая, в разводах туши и засохшей крови. Испуганная и уныло-смиренная: девчонка не сомневалась, что ее будут ругать.

      – Подумаешь, нога! – сказала Раиса совсем не то, что думала. И уж точно не то, что хотела. И не теми словами, которые рвались с языка. И не с той интонацией. – Тут ее сам черт сломал бы. Давай руку, я тебе помогу.

      Кое-как она вытащила трясущуюся девчонку из дыры-норы, усадила прямо на заснеженную мусорную кучу и наскоро осмотрела.

      Нос у дурынды разбит, на затылке шишка, правая нога повреждена – явно закрытый перелом. И наверняка переохлаждение, тут и к бабке не ходи. Больше суток на улице – это в зимний-то мороз!

      И даже без теплых носков.

      Щиколотки у дурынды были уже не голубые, а синие. А правая еще и не тонкая, а распухшая.

      – Она их забрала, – пожаловалась девчонка. – Носки ваши. Отняла их у меня и сама надела, – и заплакала.

      Удивительно, но назад они дошли довольно быстро. Сорокалетняя женщина с небольшим лишним весом – это сила. Раиса тащила девчонку, та скакала на одной ножке, и так они добрались до машины.

      Там девчонка напилась воды из бутылки – всегда была с собой – и отключилась. Выбралась из-под