Давай забудем друг друга. Мила Любимая

Ник.

      Круто развернулась на каблуках, больше не желая продолжать этот дурацкий разговор.

      Тарасов не был бы собой, если бы взял и отпустил. Молча направился следом за мной. Пыхтел от злости, будто паровоз, но тупо шел рядом. И ни на секунду не выпустил из поля своего зрения. Хотя на него пробовала вешаться Филатова и прочие золотые девочки строили глазки, но он двигался напролом. За мной.

      – Мира. – Его пальцы с нежностью касаются моего запястья.

      Все тело пронзает током. Я забываю, как дышать. Он чувствует мою слабость, поэтому и переплетает наши пальцы еще крепче.

      – Давай отведу тебя на второй этаж. Успокоишься, выпустишь пар.

      – Мне лучше уехать.

      Попыталась вырвать свою руку, но Ник не позволил этого сделать. Гладил подушечками пальцев по ладошке, успокаивал. Ломал мою броню, пробуя пробиться под толстый слой льда. Вот только я этого больше не хотела.

      Неудачно наступила на самый край ступеньки и соскользнула прямо в его объятия. Руки Тарасова сомкнулись на моей талии. А губы в ту же секунду впечатались в мои. И пока я ошарашенно хлопала глазами, он уже подхватил меня, крепко сжав за ягодицы, и прижал спиной к перилам, усадив на них. Так что наши лица оказались на одном уровне…

      Да, Ник всегда любил экстремальное времяпровождение.

      – Эй! – ахаю я, прижимаясь к нему. – Ник! Нет! Я сейчас свалюсь!

      – Держу тебя, малышка, – смеется он в мои губы, а потом впивается в них новым поцелуем. Голодным, жадным, неудержимым…

      Он знает, что я боюсь высоты. Знает, гад! Не понимаю, почему так бешено колотится сердце. То ли от моей навязчивой фобии, то ли от выброса адреналина в кровь, то ли от его губ. Настойчивых, решительных, таких сладких!

      Всего несколько секунд сумасшедшего беспредела, а потом этот невозможный бэд бой вернул меня с небес на землю и улыбнулся, будто настоящий Чеширский кот. Впрочем, вернее будет сказать, оскалился. А у меня коленки подогнулись, пол ушел из-под ног, и все тело задрожало от какой-то приятной слабости.

      – Голова кружится, – держась одной рукой за перила, стараюсь лишний раз не смотреть на Ника.

      – Так хорошо целуюсь?

      Он заботливо заправил мне за ушко выбившийся из прически локон. Ток между нами достиг наивысшего напряжения. С этим надо было что-то делать, пока все не дошло до запретной черты, через которую я поклялась впредь никогда не переступать.

      – Придержи коней. – Я пытаюсь выровнять дыхание, но все равно трясусь, как после поездки на американских горках. – У меня акрофобия, дурак.

      – Значит, на карусельках тебя не покатать, Князева. Весь кайф обломала.

      – Каких еще карусельках? – Поднимаю на него взгляд.

      Ух, как он смотрел! Тушите свет!

      – Кино, на мой взгляд, слишком банально. Целоваться на последнем ряду такое себе удовольствие.

      – Тарасов! – Я вспыхиваю, словно спичка.

      – Мир, пойдем на свидание, а? – спрашивает он и тянется ко мне своими клешнями наглыми, чтобы опять облапать, где только ему вздумается.

      Беспринципный!