Восемь мечей. Джон Диксон Карр

беседу с кем-нибудь из наших.

      – И он направляется сюда, сэр?

      – Да. Окажите мне услугу, Хэдли, встретьтесь с ним. Возможно, это слегка успокоит его преосвященство. И Стендишу угодим, и на хорошем счету у духовенства быть никогда не повредит. К слову, вы знали, что Стендиш – один из компаньонов-вкладчиков в издательстве, которое публикует ваши мемуары?

      Хэдли задумчиво постучал по мундштуку.

      – Хм… – буркнул он. – Нет. Не знал. Я встречался только с Берком. Что ж…

      – Здорово! – обрадовался Беллчестер. – Тогда познакомьтесь с ним. Удачи.

      Он повесил трубку. Хэдли нахмурился и сложил руки на груди. «Полтергейст!» – пробормотал он несколько раз и пустился в мрачные размышления о том, какие же тяжкие времена настали для столичной полиции, раз теперь старшему инспектору уголовного розыска приходится выслушивать бредни о похождениях всяких чокнутых епископов, которые катаются по перилам, как на горке, набрасываются на служанок и швыряются чернильницами в викариев.

      Постепенно к нему стало возвращаться чувство юмора. Под седыми подстриженными усами губы тронула улыбка, и Хэдли, насвистывая, принялся разбирать утреннюю почту. В меру сентиментальности, оставшейся после тридцати пяти лет службы в полиции, он погрузился в воспоминания обо всем вздоре, который только повидала эта голая комнатка с мрачными коричневыми стенами и окнами, выходящими на респектабельную набережную. Каждое утро он безмятежно брился, целовал жену и, пока поезд вез его до вокзала Виктория, обеспокоенно просматривал газету (где всякий раз писали об угрозах то со стороны погоды, то со стороны Германии), а потом приступал к своим обязанностям – расследованию убийств и поиску пропавших собачек. И всю дорогу его сопровождало такое мерное гудение бесперебойно работающего механизма. А еще…

      В дверь постучали, и он ответил:

      – Войдите.

      Явно взволнованный, констебль откашлялся.

      – Там джентльмен, сэр, – отчеканил он. – Там джентльмен. – И положил визитную карточку на стол Хэдли.

      – Хм… – сказал старший инспектор, читая рапорт. – Что ему нужно?

      – Вам стоит самому с ним поговорить, сэр.

      Хэдли взглянул на карточку, где значилось: Доктор Сигизмунд фон Хорнсвоггле, Вена.

      – Лучше бы вам его принять, сэр, – настаивал констебль. – Он там шумит, сэр, и пытается учинить психоанализ над каждым встречным. Сержант Беттс спрятался в допросной и кричит, что никуда не выйдет, пока этого джентльмена не выведут.

      – Послушайте, – раздраженно выдохнул Хэдли и развернулся на своем кресле на колесиках. – Вы все меня с утра пораньше довести решили? Что, черт возьми, означает «шумит»? Что ж вы его не утихомирите?

      – Сэр, на самом деле, сэр, мы его знаем. Видите ли…

      Констебль был мужчина немаленький, но тот джентльмен, впятеро шире, смог потеснить его. Дверной проем заполнила огромная фигура в черном плаще и блестящем цилиндре. Однако растительность на его лице произвела