Дядя самых честных правил. Книга 3. Александр «Котобус» Горбов

Марью Алексевну – её карета оказалась просто спасением. И спальное место, и горячий чай, и даже уборная создавали настоящий комфорт. Хитрый Сумароков даже не стал искать предлог и прямо попросился ехать со мной, а не трястись в седле. И только Киж ехал верхом вместе с солдатами и старым майором.

      Где-то через час я почувствовал, как карета остановилась.

      – Константин Платонович. – Дверца распахнулась и внутрь заглянул Киж. – Там ещё один.

      – Сейчас буду.

      Я надел шубу и вышел наружу. Сумароков тоже вылез из кареты и засеменил за мной по снегу.

      Второй мертвец, светящийся синим, стоял на перекрёстке дорог. Вернее, мёртвая женщина. Голова ходячей была замотана платком, оставляя видимыми одни глаза. Смотреть на босые ноги, по щиколотку увязшие в снегу, было неприятно, аж мороз пробивал. Покойница не двигалась, лишь переминалась с ноги на ногу.

      – Константин Платонович, – дёрнул меня Сумароков, – разрешите я попробую её упокоить? У меня выходят недурственные огненные всполохи.

      Я кивнул, и старичок вытянул руки перед собой. Сложил ладони лодочкой и будто плеснул из них водой в сторону мертвеца.

      Огненный всполох вышел шикарный. Яркая вспышка, длинный пламенный хвост, яркие искры от столкновения с синей аурой. Но покойнице только сбило платок с головы да слегка опалило одежду.

      – Сейчас, сейчас, – засуетился старичок, – надо лучше сконцентрироваться…

      Покойница не двинулась с места и уставилась на нас ледяными глазами. Я случайно встретился с ней взглядом – господи, какая же тоска и страдание там застыли! Она словно умоляла меня прекратить нескончаемую пытку.

      – Сейчас…

      Сумароков снова вытянул руки, но я остановил его.

      – Не надо, Василий Петрович.

      – Что?

      – Не будем мучить бедную женщину.

      Я сам протянул ладонь и призвал Анубиса. Только потише, дружок! Не надо выкладываться, как вчера, хватит и десятой доли эфира.

      Талант согласно рыкнул и метнул в умершую стрелу эфира.

      Бух!

      На этот раз хлопнуло не так громко. Покойница занялась белым огнём, пожиравшим её, будто горячая вода льдинку. Прежде чем она исчезла окончательно, женщина улыбнулась мне чистой спокойной улыбкой.

      – Ловко вы! – Сумароков уважительно кивнул. – Даже чище, чем вчера. Идёмте, Константин Платонович, не будем здесь больше задерживаться.

      Вернувшись в карету, я всё не мог выбросить из головы эту женщину и вчерашнего мертвеца. Почему они вели себя по-разному? Сохранились остатки личности? Вмешался непредвиденный фактор? Что нас ждёт в Касимове? Вопросы, одни сплошные вопросы. Это Сумарокову хорошо – дует чашку за чашкой чай и не размышляет о лишнем. Я вздохнул с завистью и тоже налил себе кипятка.

* * *

      Следующая остановка случилась в деревне Осинки. Десяток дворов, над которыми стояла жуткая бессмысленная тишина.

      – Надо обойти каждый дом, – заявил Сумароков, – если где-то есть выжившие…

      – Не надо, – остановил я его. – Сейчас.

      Я