История села Мотовилово. Дневник. Тетрадь 19. Иван Васильевич Шмелев

кто как работает и, заметив неповоротливого за работой вполне здорового и молодого мужика, Карпов подходил к нему и всенародно его отчитывал:

      – Что у тебя тело-то в шарнирах-то плохо чуется, словно тебе не под 30, а 60 годов, а ты будь поразворотливее, поразвитее, разламывайся на работе-то, а для этого по утрам под радио гимнастикой занимайся. А то поворачиваешься, как брюхатая баба!

      Такое словесное назидание сильнее кнута действовало на попавшего под председательскую исповедь колхозника. Как бы то ни было, а обуза по руководству колхозом отразилась на Карпове и телесно, и нравственно. По бокам, свисающегося на лоб чуба, появились высокие взлизины под щеками, на коже появились косо ниспадающие складки.

      В моральном отношении у колхозного бригадира Смирного в жизни произошла тоже перемена. Он перешёл на жительство к Анисье в дом.

      – Ты что надолго к ней вселился, или так только время наводишь? – спросил по-дружески его Василий Савельев.

      – На всё время, ведь у неё мой ребёнок растёт. Так что мне есть смысл жить около него! – с твёрдостью ответил Николай Фёдорович.

      Анисья, наживя ребёнка, вся иззаботилась и похудела, ребёнок так её всю иссосал, что вместо прежних полных и пышных грудей у неё на коже свисали две тощие сумки. Как в соревновании, в селе родила ещё одна безмужняя женщина Наташка Статникова из Балахны, куда она обычно каждое лето отправлялась на торфодобычу, в этот раз она возвратилась домой с ребёночком. По этому поводу её отец Емельян с замысловатой речью обратился к своей жене:

      – Овдотья, слышишь, как кукушка в лесу кукует?

      – Слышу! – горестно вздыхая, отвечала ему Овдотья.

      – Это наша доченька накуковалась, и с ребёночком на руках домой приехала! – с нерадостной озабоченностью дополнительно проговорил Емельян. – Вот теперь и нянчийся с игрушкой-то, – проговорил Емельян Наташке. – Со всеми лясы точила, вот тебе и результат!

      Жгучая волна стыда нахлынула ей в лицо, жаром опалила щёки и уши.

      – Это кто же ей, Наташке-то, состряпал? – удивлялись бабы, встретившись на мостках на озере, идя с вёдрами за водой.

      – Хы, удивляются! Разве не найдутся такие парни-ухари, которые на ходу подмётки рвут! Есть такие бухрачи, в целом месте дыру проделают, – резюмировала Анна Гуляева.

      – С кем поведёшься, того и наберёшься! – улыбаясь, подтвердила Анна.

      Приобретя ребёнка и точно не зная, кто его отец, Наташа с горя повесила нос, загрустила и запечалилась. Потому что он ей совсем не нужен, он ей сильно мешает продолжать свою разгульную, невестинскую жизнь, и она была не против от него избавиться.

      – А ты, Наташеньк, помолись на церковь покрова богородицы, и грусть-то пройдёт, всё уладится, а ребёночка-то я как-нибудь воспитаю.

      Разговор о хлебе

      У Федотовых, между Иваном и Дарьей шёл разговор о хлебе:

      – Егорий да Влас всему хозяйству глаз! – позёвывая после сытного обеда, слащаво проговорил Иван.

      – Да, а хлеб всему голова! – с деловитостью