Колодец Уиджи. Юлиана Брит

Дарьи Николаевны для приготовления ужина.

      Неторопливо, аккуратными шажками пробираясь сквозь ветви могучих деревьев, наша компания в сопровождении Добрыни следовала в направлении поиска магического колодца. Вечер уже во всю успел воспользоваться своим положением и погрузить в мрак окрестности поместья.

      – А остальные куда подевались? – спросил Дэн Добрыню, имея ввиду людей – папье-маше.

      – Кто не при усадьбе – те ко сну удалились, работа в поле тяжёлая и богатыря умает. А остальные при барыне – кто после ужина приберет, кто постель подогреет.

      – Хм… покойнику постель греть – смешно! – усмехнулся Дэн.

      – Сейчас тише братцы! – резко развернувшись и прижав указательный палец к губам. – Дорога пойдет и вовсе темная, да и непроста дорога – на дороге той сосна – душа неупокоенная, как увидит живого на дороге – голосить начинает и слезы лить. Мужа своего поминает, который при усадьбе поваром значится.

      – Кошмар… – выдохнув сказала Карина.

      – Любанькой звать ее, я иногда навещаю ее, добрым словом утешаю…

      – А что муж её не навещает? – спросила Карина.

      – Муж её говорю, душа неупокоенная, как и Фёклушка моя, памяти о прошлом начисто лишился. – горестно вздохнув.

      – Значит и ваша жена вас не помнит и не узнает? – спросила Инна.

      – Нет сестра – совсем не помнит, но главное я ее не забыл! – приподняв указательный палец кверху.

      – А почему она сосной стала? – заинтересовано спросила Инна, на что Добрыня не понял вопроса. – Я имею ввиду, почему она не сделалась такой как ваша жена и остальные?

      – Так ее барыня сначала в поле как вас отколотила, потом за волосы через все поле протащила, да волосы с кожей содрала, после чего Любанька и скончалась, но барыне и этого мало было, она решила бедную в землю закопать – вот какая душегубка. Так вот и выросла Любанька сквозь землю сосною. Но ничего, сейчас вон какая высокая сделалась, ветвистая, а песни какие запевает, что сердце аж кровью заливается.

      – Ничего себе… – процедил Дэн. – А петухи, что по утрам поют – тоже души неупокоенные?

      – Верно мыслишь брат – Это туристы из Таиланда, кажется в кабаре каком-то там работали, не знаю, за что их барыня петухами сделала и как.

      – А говоришь братец не помнишь ничего, темнишь однако… – язвительно заметил Игорь.

      – Тише, тише! – проигнорировав замечание сказал Добрыня. – К Любаньке подходим.

      На узкой лесной тропинке тесно сросшись стояли деревья среди которых и была сосна – Люба, выделяющаяся своим высоким ростом среди остальных деревьев.

      Подойдя поближе компания путников прислушалась к не знакомому мотиву.

      «Где же ты, где же ты, где…

      Я стою одна на краю…

      Где же ты, где же ты, где…

      Ты со всеми, когда я нигде…»

      Голос Любы был низковатый и с хрипотцой, ребятам даже вздумалось подшутить, что сосна – та ещё курильщица, но вовремя осознав какая цена