Лилии Стикса. Готические стихотворения. Яков Есепкин

восчествуя песах,

      Нас узнают о слоте аллей —

      Со диаментом в мертвых очесах.

      V

      Амстердама ль пылает свеча,

      Двор Баварский под сению крова

      Млечнозвездного тлеет, парча

      Ныне, присно и ввеки багрова.

      Книжный абрис взлелеял «Пассаж»,

      Ах, напротив толпятся юнетки,

      Цель ничто, но каменам форсаж

      Мил опять, где златые виньетки.

      Аониды еще пронесут

      Наши томы по мглам одеонным,

      Где совидя, как граций пасут,

      Фрея золотом плачет червонным.

      VI

      Только пир и веселие, тьмы

      Пусть лелеют свое перманенты,

      Сколь царей извили суремы,

      Несть к стольницам геройские ленты.

      Волны злые, несите вдове

      Желчь гранита и холод муаров,

      Кто еще без царя в голове:

      Се начинье и кровь будуаров.

      Август мороком выбьет замки,

      Диамент со шкатулок ольется,

      Прекричим сквозь мраморов куски —

      Так алмазность векам достается.

      VII

      Яд готовь, Хрисеида, к столам,

      Аще рано во цвете явиться,

      Будем каддишей мглу зеркалам

      Соливать и неречно язвиться.

      То зерцальники – панны одне

      Там свивают с червленою молью

      Плесень вечности, в белом вине

      Фурий точатся профили смолью.

      Все невесты лишь царские, сем

      Тушат веями холод зеничный

      Пудры темных ланит и по всем

      Плеснь виется и морок темничный.

      VIII

      Христиания млечность лиет,

      Золотые шелка оторочим

      Сотлеенной червицей виньет,

      Яко небеси Божие прочим.

      Свечки наши юдольно темны,

      Желти лилий Геката страшится,

      К небесам рамена взметены,

      Вакх ли сех упоить и решится.

      Будут в куфели тьму наливать,

      Будут звезды тиранить огнями,

      И явимся к столам – балевать

      Со лилейно-златыми тенями.

      IX

      Злобный Мом, веселись и алкай,

      Цины любят безумную ядность,

      Арманьяка шабли и токай

      Стоят днесь, а свечей – неоглядность.

      На исходе письмо и февраль,

      Кто рейнвейны любил, откликайтесь,

      Мгла сребрит совиньон, где мистраль

      Выбил тушь, но грешите и кайтесь.

      Цина станет в зеркале витом

      Вместе с Итою пьяной кривляться,

      Хоть узрите: во пунше златом

      Как и будем с мелком преявляться.

      Померанцы

      I

      Где путрамент златой, Аполлон,

      Мы ль не вспели чертоги Эдема,

      Время тлесть, аще точат салон

      Фреи твой и венок – диодема.

      Шлейфы Цин в сукровице рябой,

      Всё икают оне и постятся,

      Се вино или кровь, голубой

      Цвет пиют и, зевая, вертятся.

      Кто