Гнев императора. Дальний путь. Иар Эльтеррус

короткими копьями с листовым наконечником. Без кирас и шлемов, только в кожаных нагрудниках, полностью лысые, в отличие от проезжающих и проходящих мимо людей.

      – Слушай, какие-то они все одинаковые… – задумчиво произнес Энет, незаметно поглядывавший на местных. – И никто не улыбается.

      – Может, не принято показывать чувства, – пожал плечами Лек. – Не надо спешить с выводами. Кстати, если спросят откуда мы, что говорить?

      – Ну и вопросы у тебя… – нахмурился Санти. – А ведь могут спросить, габт замызганный! И что делать?

      – Идти в кабак, – хмыкнул граф.

      Остальные, не ожидавшие такого предложения от аристократа в энном поколении, удивленно уставились на него.

      – А ведь верно! – кивнул скоморох. – Хоть что-то узнаем. В кабаке у людей языки развязываются.

      Искомое заведение нашлось довольно быстро – шагах в трехстах от дороги стояло приземистое, крытое соломой здание, довольно большое. У коновязи было привязано полдесятка уже виденных на дороге горбатых зверей, жадно пожирающих из кормушки куски мяса. Над дверью висело изображение какой-то птицы, сидящей на кружке.

      Переглянувшись, побратимы направились туда. Это действительно оказалось нечто вроде кабака. Обычная для такого рода заведений стойка, за которой стоял опрятно одетый дюжий детина, была чисто выскоблена. Время от времени кабатчик наливал из большого кувшина в кружки что-то пенистое, оранжевого цвета. Посетители расплачивались с ним, бросая на стол квадратные монетки, медные. Но один из добротно одетых людей положил вдвое меньшую серебряную, отчеканенную в виде ромба.

      Вошедшие побратимы явно привлекли внимание, на них уставились десятки любопытных глаз. И то, что они некоторое время стояли неподвижно, явно не понравилось детине за стойкой – он нахмурился и повернулся было к похожему на него субъекту, явно родственнику. Но Санти уже потянул остальных к стойке – недовольство хозяев таверн и кабаков он научился чувствовать еще в скоморошьи времена. Одновременно он достал из кармана положенный туда еще на улице маленький серебряный брусок.

      – Возьмешь серебро? – Санти небрежно бросил брусок на стойку. – Монеты закончились…

      Кабатчик подозрительно посмотрел на него, затем взял брусок и чуть ли не обнюхал его.

      – Сорок медяков, – бросил он, и было видно, что это окончательная цена.

      – Ладно, – махнул рукой Санти, хотя был уверен, что его сильно надули.

      – Что будете пить? – исподлобья посмотрел трактирщик.

      В этот момент до скомороха дошло, что названий местных напитков он не знает.

      – Три кружки ливита, – вмешался вовремя сориентировавшийся Энет, подслушавший разговор сидевших за ближайшим столиком посетителей.

      Трактирщик забрал из вываленной перед Санти кучки квадратных монет три штуки и налил побратимам уже виденного ими оранжевого пенистого напитка. Это оказался на удивление неплохой эль со странноватым вкусом. Кольцо-определитель, взятое перед уходом у Рахи, не показало вредных примесей,