Ночевала тучка золотая. Солдат и мальчик. Анатолий Приставкин

чего стали-то?

      Братья с оглядкой, гуськом, чтобы можно было драпануть в случае чего, прошли сумрачные, узкие сенцы, где стояли медные и глиняные кувшины, и ступили на порог горницы. И здесь было белено, и стены, и потолок, как белят в России печки.

      В углу, где должна быть икона, портрет товарища Калинина, «всесоюзного старосты». Посреди стол, грубый, ничем не покрытый, два табурета, койка. Под койкой домотканый коврик: по черному полю красные узоры. Больше ничего в комнате и не было. У входа прибита полка, а на ней немудреное хозяйство, сразу видать, холостяка: чугунок, две железные миски, солдатский котелок, кружка, помятая с одного бока. На столе стоял жестяной, весь закопченный полуведерный чайник.

      – Так и живу, – сказал проводник и снова усмехнулся. – Как говорят: живу хорошо, жду лучше! – И к ребятам, которые уселись на койке, на грязноватом сером одеяле, рядышком, плечом к плечу, – не только потому, что тесно, но и просигналить одним как бы случайным движением можно. – Соседушки, значит? Вот же как!

      Братья кивнули.

      – Я уж забыл, как вас там? Кличут-то?

      Колька сказал:

      – Я Сашка.

      Сашка сказал:

      – Я Колька.

      Как будто их вранье имело сейчас значение. Скорей всего, дурачили по привычке.

      – Ну а я вот… Илья. Так и зовите.

      Братья опять кивнули.

      – А я ведь вспомнил, как вы бежали от этой дуры-то! Сам бегал… Ох и побегал я, если бы знали! Но – посля расскажу. Я тут один живу. Бабы у меня нет. Вот картошку варю на улице, таганок сделал. Чай кипячу. Да смотрю, чтобы меня отсюда не шуганули к такой-то матери!

      Колька сразу спросил, этот вопрос их интересовал:

      – А что, дом разве не ваш?

      Проводник натянуто засмеялся, усы зашевелились.

      – Ха! Да мово тут… Даже вша, и то не нашá! Станица-то знаете как прозывается?

      – Ну, Березовская, – ответил Сашка.

      – «Березовская»! Какая же она Березовская, если она Дей-Чурт звалась! – заорал проводник. – Это теперь она Березовская. А могла стать Осиновская али Сосновская… Она на самом деле Дей-Чурт. Вот так-то.

      И проводник Илья обвел глазами комнату, посчитав, что ребята поняли.

      Но Кольке надо было знать все точно. Зачем бы они тогда шли сюда? И он спросил настырно:

      – Ну и что – дай черт? – нарочно переврал.

      – Вот именно – черт… Гиблое место… А черти кругом!

      Проводник Илья покачал головой, удивляясь такой несообразительности. Сказал, наклоняясь и шепотом, будто были они не одни. Да вообще, ребятам показалось, что он все время оглядывается.

      – А вы чево сюда приехали-то, а? Ханурики? Тараканы городские?

      – Нас везли, – сказал Колька.

      – А куды везли-то? Куды?

      – На Кавказ…

      – Ха! Кавказ большой! – отмахнулся Илья. – Вас везли заселять тут землю. Понятно? Вот зачем… несчастные обормоты! Вы тут должны населением стать…