Самый лучший пионер. Том 2. Павел Смолин

от я уже всем успел рассказать, что мы – однофамильцы, неловко бы получилось. Ничего, что я фамилию поменял?

      – Нет, ты поступил разумно, – не стал он меня осуждать. – Мне в свое время из-за пробелов в биографии пришлось немного понервничать.

      – Расскажешь? – заинтересовался я. – Если не секрет, конечно.

      – Не то чтобы секрет, – улыбнулся деда Юра. – Когда я был еще молод, кто-то запустил слух, что мой дед был купцом. Я его никогда не видел, а свою биографию знал с чужих слов, поэтому пришлось объясняться со следователем и рассылать запросы во все доступные мне архивы для уточнения.

      – Жуть, – вполне искренне посочувствовал я. – А отец?

      – А отец умер, когда я был совсем маленьким, так что я его не помню, – надавил Андропов на общее место.

      – С биологическим отцом настоятельно прошу меня не знакомить. Да, он обо мне не знал, и при ином положении дел вполне возможно, что он стал бы мне замечательным папкой, но мама рассказала, что он бухает.

      На лице Андропова промелькнула тень – будь я хроноаборигеном, который при виде деды Юры либо трясется от страха – если подчиненный или гражданский – либо наоборот, начальствует – если важный кремлевский дед – то фиг бы заметил. А так сижу, наблюдаю, и вроде даже что-то замечаю. Если он не притворяется, конечно.

      – Мой сын и твой биологический отец – безнадежный алкоголик, – признался он.

      – Тогда точно не надо, – зевнул я, культурно прикрыв рот ладошкой. – И еще одна просьба сразу – по возможности не трогать моих знакомых фарцовщиков. Мне моим девочкам нравится…

      – Дарить всякое, – с ухмылкой перебил дед Юра. – Фарцовщиками у нас ОБХСС занимается, так что проси их, если возможность подвернется.

      – Принесут книжку? – полюбопытствовал я.

      – Принесут через пару часов, – подтвердил он.

      – Ништяк! – возрадовался я.

      Андропов поморщился – уже демонстративно.

      – Разговариваю странно, активно внедряя жаргонизмы всех сортов, англицизмы и прочую фигню! – подтвердил я. – Прости, но ничего с этим делать не стану – мои книги написаны вполне литературным языком, имеют одобрение старших коллег, поэтому, как адепт Слова, мой любимый русский язык буду использовать как хочу – в рамках общепринятых социальных норм, само собой. Язык – он же живой, динамично развивающийся организм, и делить слова на «плохие» и «хорошие» – на мой взгляд кощунственно. Вот!

      – Что ж, думаю, в этом есть логика, но постарайся сохранять речь чистой, – смирился он.

      – И еще одно супер важное! – вспомнил я. – Как к начальнику КГБ у меня к тебе ни одной просьбы не будет – меньше всего я хочу, чтобы тебя из-за меня обвинили в злоупотреблении служебным положением. Жаловаться буду только на тех, кто реально гадит Родине, и измерять степень «гадливости» буду сам, в меру своей идеологической подготовки. Но, уверен, ты и без меня неплохо справляешься!

      – Как-то справляюсь, – поскромничал деда Юра.

      – Ну и если придумаешь, как использовать мою замечательную память на благо страны, не стесняйся