Лонг-Айленд. Колм Тойбин

и Нэнси притворилась, будто ее не заметила.

      – Ты куда, Нэнси Шеридан? – спросила миссис Лейси. – Неужели меня по-прежнему избегает весь город?

      – О боже, миссис Лейси, я вас не заметила.

      – Зато я тебя заметила, Нэнси. Может быть, когда мы встретимся в следующий раз, ты сделаешь на собой усилие, чтобы меня заметить, – промолвила миссис Лейси и с обиженным видом вышла.

* * *

      Эйлиш озадаченно смотрела на подругу.

      – Нэнси, ты совсем меня не слушаешь!

      – Прости, что ты сказала?

      – Я сказала, что ты, должно быть, очень рада за Мириам. Но ты где-то витаешь мыслями.

      – Я очень за нее рада, – согласилась Нэнси. – После смерти Джорджа единственное, что меня поддерживает, – это дети. Видеть Мириам счастливой и устроенной – большое облегчение. А Лаура будет адвокатом.

      Нэнси подумала, что платье Эйлиш вроде бы хлопчатобумажное, но такого плотного хлопка ей прежде видеть не доводилось, бледно-желтый цвет также был для нее в новинку, но самое удивительное, она не могла понять, как пояску в тон платью удается так четко подчеркивать талию. Ее подмывало спросить Эйлиш, какой у нее объем талии и как ей удалось не располнеть.

      – О чем ты думаешь? – спросила Эйлиш.

      – Я пытаюсь удержаться от вопроса, как тебе удалось сохранить такую фигуру.

      – У меня две невестки, которые не слазят с диет. И если я прибавлю в весе хотя бы унцию, они обязательно заметят.

      – Мне просто необходимо похудеть перед свадьбой, – сказала Нэнси. – Но осталось всего пять недель, и начинать следовало с Нового года. Так ты придешь?

      – С удовольствием!

      – Прием будет в «Уайтс Барн». Надеюсь, все пройдет гладко.

      Нэнси рассказала подруге о закусочной, удивившись, что мать Эйлиш ни разу о ней не упоминала, о заинтересованности Джерарда в семейном бизнесе и его желании открыть летом новые кафе в Уэксфорде или Гори, а возможно, даже в Кортауне. Эйлиш, в свою очередь, спросила, где лучше купить матери новый холодильник, стиральную машину и плиту.

      – Она годами ничего не меняла на кухне.

      Уже собираясь уходить, Эйлиш заколебалась, прежде чем спросить:

      – А как поживает Джим Фаррелл?

      – О, у него все прекрасно.

      – Я имею в виду, он…

      Она запнулась.

      – Женился? Нет.

      Эйлиш кивнула и стала задумчивой.

      – У Джима есть кто-то в Дублине, – сказала Нэнси. – По крайней мере, мне так кажется. Он скрытный, но разве у нас тут что-нибудь скроешь?

      Эйлиш молча согласилась.

      Нэнси недоумевала, зачем она только что наврала про Джима. Надо было просто сказать, что он так и не женился. Когда Эйлиш ушла, Нэнси внезапно ощутила острую обиду на то, что подруга дурачила их все лето и не объяснила, почему ей пришлось возвратиться в Америку.

      Нэнси вернулась на кухню и словно впервые заметила, как убого она выглядит. Пластик выщерблен, на сушилке грязные тарелки и столовые приборы, окно давно