Лонг-Айленд. Колм Тойбин

слушал, отец заметил бы.

* * *

      Когда несколько лет назад по телевизору показывали репортажи о студенческих маршах и сидячих забастовках против войны во Вьетнаме, свекор Эйлиш осудил демонстрантов и заметил, что полиция слишком с ними нянчится.

      – Разве они не храбрецы, эти демонстранты? – спросила Эйлиш.

      – Я предпочел бы увидеть их в военной форме, – ответил свекор.

      – А я бы не хотела, чтобы моего сына забрали на войну, – сказала Эйлиш, – поэтому они протестуют и за меня тоже.

      К тому времени почти все дети уже встали из-за стола. Тони опустил голову. Энцо знаками велел Эйлиш молчать.

      – Не знаю, чем бы я мог гордиться сильнее, – сказал свекор.

      – Тем, что отправили на войну сына или внука? – спросила она, глядя на Фрэнка, который при ней много раз осуждал войну.

      – Тем, что они сражались бы за свою страну. Я говорю об этом. Этим я гордился бы.

      Эйлиш надеялась, что кто-нибудь вступит в разговор. Сначала она решила молчать, потом разозлилась на Тони и Фрэнка, которые ее не поддержали.

      – Это мнение разделяют не многие, – заметила она.

      – Ты об ирландцах? – спросил ее отец.

      – Я об американцах.

      – Что ты знаешь об американцах?

      – Я такая же американка, как и вы. Мои дети американцы. И я не хотела бы, чтобы их отправили воевать во Вьетнам.

      Она посмотрела прямо на свекра, заставив его отвести глаза. Первым вмешался Энцо, который что-то буркнул про себя, затем повысил голос.

      – Эй, ты, замолчи! – Он показал на Эйлиш.

      Все смотрели на нее, кроме Тони и Фрэнка, которые не поднимали головы.

      Наконец встала Франческа.

      – Кажется, нам всем не помешает выпить граппы, – сказала она. – Вдобавок к кофе. Кто-нибудь поможет мне достать стаканы?

      Несмотря на то что сегодня была ее очередь помогать свекрови, Эйлиш не двинулась с места. Напротив, Лена с Кларой с радостью воспользовались поводом встать из-за стола.

      – Ты что, не в состоянии ее приструнить? – спросил Энцо у Тони, словно Эйлиш тут не было.

      – Энцо, не заводись, – сказал Мауро.

      Фрэнк составлял тарелки, чтобы отнести их на кухню.

      На пути домой – Розелла и Ларри шагали позади родителей – Эйлиш почти пожалела Тони. Он должен был поддержать ее за столом или хотя бы сменить тему, но Тони не мог пойти против отца.

* * *

      Спустя несколько дней после ссоры, когда Эйлиш была дома одна, свекровь пришла к ней в гости с яблочным пирогом. Сначала обсуждали Розеллу и Ларри, Франческа хвалила их образцовые манеры. Затем свекровь заговорила о воскресном обеде.

      – Я всегда мечтала, чтобы после того, как всю неделю каждый занимался своими делами, по воскресеньям мы собирались бы вместе. И дети сидели бы с нами за одним столом, приучались вести себя прилично, и никто не заводил бы разговоров о том, что не предназначено для детских ушей.

      Эйлиш спрашивала себя, не попросят ли ее извиниться. Она готовилась таким