Мой бешеный майор. Диана Фад

железный засов.

      Прохожу, присаживаюсь на корточки напротив девицы. Мелкая, худенькая, очки в толстой черной оправе пол-лица закрывают. Белый берет на бок съехал, пара кудряшек медно-рыжих выскочили. Нос красный, натерла рукавом куртки слезы вытирала. На маленьком носике россыпь мелких золотистых веснушек. Красивая, яркая, рыжая. Кожа белая как фарфор. На ней серебристая куртка, белый джемпер под горло и юбка в пол в серую клетку. На ногах ботинки со шнуровкой типа берцев, только белые. И ей все это странно идет, только вот не вяжется никак ее образ с тем, что на бумаге написано.

      – Ей шестнадцать то, есть? – не оборачиваясь, спрашиваю Макарыча.

      – Есть, – смеется тот, – Двадцать один стукнуло в сентябре.

      – Дева значит, – ухмыляюсь, а та вздергивает воинственно подбородок, – Ну-ка, скажи мне, за что дяденьку избила и кто избил?

      – Какого дяденьку? – тонкий голосок, словно перезвон колокольчиков.

      Быстрым движением цепляю ее маленькую ручку. Та тянет на себя, но это для меня как трепыхание котенка. Осматриваю ногти, чистые, короткие, ухоженные. На костяшках нежная кожа, без каких-либо ссадин.

      – Скажешь мне, кто дяденьку бил, отпущу, – сжимаю пальчики, замечая на большом три тонких золотых колечка, одно с камушком.

      – Права не имеете держать, – шипит девица.

      – Имею, 48 часов здесь посидишь до выяснения. Или сразу скажешь, зачем и с кем напали на Крыжина.

      Девица замолкает, зелеными глазами на меня зыркает.

      – Что там у нее? – встаю и тяну дело из рук Макарыча.

      Бегло просматриваю, в кармане трезвонит телефон. Дема.

      – Чего тебе? – листаю бумагу.

      – Ты скоро? Ванька тут весь изнылся, по отцу соскучился, – начинает причитать Демьян.

      – Ванька и без меня найдет чем заняться, – ворчу в ответ.

      – Сказал к друзьям быстро мотанется, я не пускаю.

      – Правильно, пусть дома сидит, знаю я его друзей.

      – Коньяк стынет, – начинает с другой стороны Демьян, – А завтра на сутки… Время уходит.

      – Слушай, Дема, я тут зашел к твоей красотке, ты ничего не напутал? – снова кидаю взгляд на девушку. Та сидит, внимательно слушает, – Что-то не выглядит она грозой карате. Нужно Крыжина пригласить, пусть опознает.

      – Дык, уехал он, на Мальдивы. Вчера ночью и улетел, а девицу уже по наводке взяли.

      – И что, держать ее здесь все праздники?

      – Права не имеете, – снова вставляет свои пять копеек девица, рыжий одуванчик.

      – Спроси ее, готовить она умеет?

      – Зачем?

      – Ну, спроси.

      – Готовить умеешь? Как тебя там, – смотрю в дело, ага, Звездочкина Евдокия Петровна, – Дуняша, – расплываюсь в улыбке и ловлю еще один злобный взгляд.

      – Умею, – неохотно признается Дуня.

      – Вези ее сюда, тут два мужика уже голодных, а коньяк стынет, – тут же предлагает Дема.

      – На хрена она нам там? – удивленно смотрю в глаза Дуне.

      – Жрать хотим, Зубр. На курицу с Ванькой уже час смотрим.

      – Здец, –