У быстро текущей реки. Александр Карпович Ливанов

нарисовал на чистом тетрадном листе огромный треугольник, обвел его пожирнее, подумал, еще раз обвел, отложил тетрадь и принялся читать задачник.

      «Да, сочинили задачку!» – пробурчал он и вскинул брови как бы по достоинству оценив чужую ловкость. Опять поправил карандашом треугольник и принялся листать тетрадь и рассматривать Танюшины задачи. Наморщив лоб, лишь раз-другой потрогал часы, затем запонку.

      Он принялся листать тетрадь, словно уже и не помнил о просьбе Танюши, а лишь интересуясь аккуратностью ее почерка и порядком в тетради.

      – Может провести биссектрису? – тихо спросила Таня.

      – Чего? Биссектрису? – поднял Дубов тревожно забегавшие глаза. – А бис его знает… Валяй, проводи!.. Мне, дочка, честное слово, некогда задачками развлекаться! – вернул вдруг Дубов Танюше тетрадь. И с пристуком отложил карандаш, обернулся он к шоферу.

      – Ну как там дождь? Уже, наверно, кончился?

      Шофер нехотя посмотрел в окно, мимо которого промелькнула фигура Степанова с мешком на спине и неопределенно пожал плечами.

      – Ой, решите, решите! Я вас очень прошу! – взмолилась Танюша. – Это ведь вам одна секунда!

      Заметив вошедшего Степанова, Дубов перевел взгляд с него на дочь и погладил по голове девочку.

      – Ладно, ладно… Некогда нам. Ехать нужно! Такая биссектриса…

      Танюша не понимала, шутят ли с нею, или говорят всерьез, и с недоумевающим видом продолжала протягивать тетрадь Дубову.

      – Не приставай. Нехорошо, – вмешался отец, и дочка отошла к дивану, прижав к груди тетрадку. От обиды в горле комом застряли слезы. Девочка закусила губу, чтоб не заплакать. Почему-то была она уверена, что этот большой, чисто одетый начальник вредничает, не хочет помочь ей. Начальник, небось образованней всех учителей!..

      Надев шляпу и даже не взглянув на Танюшу, Дубов басовито кашлянул в кулак, и направился к двери. У него был вид человека, дела которого где-то далеко и его удручало, что сам он здесь, занят пустяками, вместо того чтобы делать эти важные дела.

      Степанов, помывший руки на кухне, потянулся было к полотенцу, висевшему над «Герасимовской сиренью», но так и не взял его. Он задумался, пытаясь представить себе, что здесь произошло: почему Дубов вышел расстроенным? Неужели Танюша нагрубила?

      Заметив тетрадь в руке дочери, Степанов спросил:

      – Что, задачку решали?

      Она кивнула головой. Степанов нахмурился и пристально уставился на дочь: наконец, что же здесь могло произойти?

      Шофер молча пригладил редкие, просвечивающие на макушке волосы, провел ладонью по лицу – как бы стер с него сонливую и злую улыбочку. Затем по-солдатски расправил – от пряжки назад – складки гимнастерки и сказал:

      – Дай-ка, девочка, тетрадь…

      Привалясь к столу, он быстро провел две-три линии на треугольнике, нарисованном Дубовым.

      – Смотри, – это икс, а это будет икс минус пять. А теперь уравнение. Понятно?

      Танюша обрадованно закивала головой, и шофер добавил:

      – Решишь?

      – Ой,