Игра на одевание. Николай Леонов

ее, как ребенка, перед вечным сном.

      В качестве трофея убийца забрал себе медицинский халат.

      Двадцатитрехлетняя торговка из мясных рядов Сенного рынка Ульяна Головань не была образованна или изысканна, как Анна или Евгения. Но у нее были кудри цвета капучино, грустные серые глаза и женственные формы, которые она подчеркивала корсетом (именно он, как оказалось, пропал). Она пропала, когда везла частный заказ в один из элитных домов в центре – свиные ноги на праздничный холодец. Их отрубленные копыта лежали у крепких ног задушенной и искромсанной Ульяны, найденной в проходе между жилыми столетними особняками.

      Гуров думал: «Вот когда у него появился опыт оставлять трупы в таких местах. Почему он решил повторить его? Удобно? Или он сам когда-то жил в таком месте? Что-то значимое в таком месте с ним произошло? И при чем тут копыта? Странная новая деталь в почерке…»

      Наконец, девятнадцатилетняя Екатерина Мельникова. Согласно камере видеонаблюдения над старинной дверью «Читай-города», девушка вышла с остальными сотрудниками в 21:15, после закрытия. Надела куртку, взяла стеганую сумку-шопер, попрощалась с девочками у главного входа (они уезжали с Московской) и пошла на людную остановку у Цирка имени братьев Никитиных, откуда постоянно ездила домой. Через восемь остановок ее неизменно встречал отец.

      В тот вечер он не дождался дочери, стал звонить ей по телефону, связался с ее коллегами и понял, что она пропала. Растворилась в черноте саратовской ночи, мелькнув напоследок на записях видеокамер универмага «Детский мир» около 21:20.

      При всем презрении, которое Гуров, как и коллеги, испытывал к Вадиму Козельскому, он не мог не признать правоту блогера. В Саратове орудовал маньяк, в действиях которого читалась эскалация насилия. Очевидно, что не все его жертвы найдены и разрыв между преступлениями сокращается. Этот человек опасен для женщин города.

      Гуров посмотрел в окно и увидел, как его лицо скользит по чернеющей степи, рыбьим скелетам голых деревьев в посадках, пугающей глади убранных полей. Будто он, как и Воронова, лишился головы. «Есть от чего потерять голову», – подумал он, проваливаясь в сон.

      Ночью ему приснилась Воронова, идущая вдоль Волги к алтарю из плетущихся роз, на котором раскачивалась хрустальная люстра Petit Trianon, как колокол. Вместо букетика невесты Ольга сжимала собственную голову, осиянную свадебной тиарой Ирины Юсуповой и укутанную, как в саван, в фату.

      Глава 4

      Четверг

      Ранним утром Крячко вошел в Petit Trianon, и дверной колокольчик на шелковой ленточке еще не отзвенел, когда Елена Андреевна и все девушки свадебного бутика бросились к нему со всех ног. Ему несли кофе, чай и шампанское. Угощали предпраздничным, «волшебным во всех смыслах» меню, куда входили тыквенное печенье с шоколадом и орехами, тыквенные вафли с черничным и мятным мороженым, мраморный тыквенно-шоколадный торт и нежнейшее тыквенное крем-брюле.

      – А где месье Гуров? – спросила появившаяся в двери