Игра на одевание. Николай Леонов

пор ходила по отделу. Молодым сотрудникам в качестве назидания изображали лицо оперуполномоченного Крячко, который, добираясь с пакетом ароматной выпечки с другого конца Москвы, наблюдал в пробке новый выпуск ютьюб-канала «Злой город», где Вадим Козельский вовсю беседовал со словоохотливой старушкой, которая в малейших деталях делилась подробностями заказного убийства, совершенного во вверенном ей подъезде.

      Крячко тогда изучил биографию парня вдоль и поперек, проверил его алиби по всем делам, которым посвящались выпуски блога. Понятно, что такая деятельность сделала блогера несколько менее лояльным к работе их отдела. Весь последний год он снимал выпуски про самые громкие «глухари», расследованные Гуровым и Крячко. Дошел черед и до убийства Ольги Вороновой – «дела Ребекки» для друзей, как в соответствии с книгой «Девушка с татуировкой дракона» его окрестил отдел.

      – В общем, так, – отсмеявшись, заговорил Орлов. – Мы с вами все понимаем, что этот злой козел нас в покое не оставит. И будет поливать все столичное МВД грязью до тех пор, пока мы не обнародуем убедительную официальную версию случившегося с Ольгой Вороновой. А лучше вообще закрыть это дело как можно скорее, успокоив граждан Москвы, Саратова и всей страны. Начальство требует сделать это к Новому году. Как в старые добрые времена. К большому празднику. Со сроками, в которые нужно уложиться, все понятно, орлы?

      Сыщики кивнули.

      – А что за Остряк, Петр Николаевич? – спросил Гуров.

      – Ну, я сегодня говорил с саратовскими коллегами об этом, как они говорят, «меме». Городской легенде, запущенной этой самой, – он кивнул на монитор, – журналисткой, Анастасией Корсаровой, чтобы раскрутить канал, на котором работает, и личный блог. Девушка утверждает, что в городе орудует серийник.

      Крячко даже перестал делать записи в блокноте:

      – Местные не согласны, что ли?

      – Саратовские коллеги не снисходят до истерики скандальных медиа. Но меня терзают смутные сомнения, что с этими убийствами женщин, как говорится, дело ясное, что дело темное.

      – В смысле, – спросил Гуров, – темнят поволжские следаки?

      Он помнил, как на одной из конференций британские правозащитники жаловались, что вынуждены без конца представлять в суде интересы родственников серийных убийц.

      – Вот ты, Лева, с этим и разберись. Отдохнешь от красавицы-жены. Побудешь неприкаянным командировочным. А ты, Стас, оставайся в Главке. То есть в отделе. Руководи Портновым и Ароян. Наройте тут что-нибудь товарищу Гурову в помощь. Ферштейн? «Эрик! Артур! За работу!» С билетами, – он обратился к Гурову, – Верочку тебе помочь попрошу.

* * *

      Крячко припарковал свой Citroën C4 на Павелецкой. Приятели вышли из здания вокзала к железнодорожным путям. Фирменный девятый поезд Москва – Саратов уже принимал на посадку. У дверей вагонов стояли выспавшиеся, опрятные проводники.

      – Нам по поводу вас звонили, – проворковала девушка с надписью на бейджике «Рая», сверяя со списком пассажиров паспортные данные