Мрачный Взвод. Двенадцать дней Коляды. Рита Хоффман

ветки сломаны, будто…

      – Тащили кого-то. – Последняя надежда найти Машку живой растаяла. – Найдем тварь, убьем, и дело с концом. Хоть бы косточку отыскать, чтобы родителям принести.

      Вперед продвигались осторожно, неторопливо, а куда теперь спешить? Крови становилось все больше, сломанных деревьев тоже. Печально, но одна из тварей лесных явно полакомилась человечиной, а остатки трапезы в логово потащила. Судя по придавленным к земле деревцам, животное большое, не медведь ли?

      – Погоди. – Дарий остановился. – Слабоумное животное какое-то, погляди, по собственным следам ходит, и мы за ним. Три раза мимо этого места прошли.

      – Подождем здесь тогда. – Варна присела под большое голое дерево. – Не помереть бы от холода только.

      Дарий сел рядом, расстегнул плащ и накинул на нее, будто укрыл большим черным крылом. Теплее не стало – об мертвеца не согреться, наоборот, от него веяло холодом. Но жест Варна оценила, легко толкнула друга плечом и нахохлилась. Можно было силой воспользоваться, от нее по телу жар разливается, но к Зверю обращаться не хотелось.

      Где-то рядом затрещали ветки. Варна выхватила меч из ножен и приготовилась к схватке. Дарий встал за ней, цепь на серпе мелодично звякнула.

      Мимо, шаркая ножками в крошечных валенках, прошла девчонка в красной шубке. Все бы ничего, да только она за хвост тащила огромного волка-перевертыша. Пасть у твари была раскрыта, глаза выпучены, из брюха кровь сочилась, оставляя на снегу жирный алый след.

      Девочка их не заметила – прошла мимо, шмыгая носом. Откуда у нее силы, чтобы перевертыша тащить? Непохоже, чтобы ей было очень тяжело.

      – Что за черт… – прошептал Дарий.

      – Дай-ка.

      Варна взяла у него факел и пошла по кровавому следу за девочкой. Нагнала ее, медленно поднесла огонь к ребенку, та остановилась, подняла голову, уставилась на охотницу затянутыми лиловым мороком глазами. Моргнула, еще раз, вдруг охнула и пошатнулась – колдовство вспыхнуло лиловыми искрами, вспорхнуло дымными птичками и взмыло в воздух. Глаза у Машки были как у отца – голубые-голубые.

      – Что делаешь здесь? – осторожно спросила Варна.

      – Потерялась я… – захныкала девчонка. – Потеря-я-ялась!

      Хныканье превратилось в рев – перевертыша Машка отпустила, ручки в кулачки сжала, попыталась слезы сдержать, но они лились по красным щекам, заливали шубку и цветастый платок. Глаза стали точь-в-точь как ручей звенящий, оттаявший по весне.

      – Хватит плакать, – строго сказала Варна, – отведу тебя домой, только ныть прекрати.

      – Маменька не велит ходить с незнако-о-омцами. – Машка обхватила себя ручонками и заревела пуще прежнего.

      – Она-то нас и прислала. Так, хватит, хватит рыдать. Как тут оказалась, помнишь?

      – Бабушка ко мне подошла, сказала, что неподалеку волк ходит, что прикормить его надо, чтобы охотники убить его смогли. Он наших козочек таскал, мою Ми-и-илку загрыз…

      И снова рыдания.

      Варна