Поцелуй со вкусом крови. Таня Свон

держал так крепко, что у меня возникло ощущение, будто он сжимает мою шею в кулак. До боли, до хруста.

      – Проваливай, – прорычал он и с силой закрыл дверь кареты.

      Я услышала, как задребезжали стекла в окнах, а затем – заливистый смех девушек-кормилиц.

      – Я предупреждал, – протянул кучер и покачал головой.

      В ушах грохотал пульс и одно лишь слово: «Беги». А что, если Рафаэль купил меня, чтобы сделать такой же кормилицей? По телу прокатилась дрожь отвращения. Лишь потом пришло понимание – он не сможет. Если я буду против, а я против, он не посмеет даже притронуться ко мне. Договор не позволит.

      А если Рафаэль его нарушит, я вправе попросить помощи у Великого Судьи и его жрецов. Тогда, когда моя правда восторжествует, меня заберут от Карстро и вернут на служение в школу круга луны. Это могло бы стать проблемой, если бы я изначально не готовилась к такой участи.

      – Он подготовил для тебя другую карету, девочка, – усач указал на мощеную дорогу за моей спиной. – Нужно было сразу тебе сказать…

      Мне даже оборачиваться не нужно было, чтобы узнать, что я там увижу. Повозку для сена. В такой я ехала в школу, когда меня забрали у мамы. Но тогда я была ребенком с даром, который не умела подчинять. Сейчас же я – маг и взрослая девушка, которая должна уметь дать отпор!

      Я не поеду на сене. Не буду служить тому, кто относится ко мне как к животному.

      Взгляд некстати упал на собственную тень, которую рождали огни из окон театра позади меня. Рогатый уродец… Может, Рафаэль потому и купил меня? Потому что я лишь зверушка в его глазах?

      Повозка уже остановилась. Парень, который вел запряженную в нее лошадь, даже окликнул меня пару раз, но я все не решалась сесть в унизительный экипаж.

      И вот, когда моя злость уже разгорячила кровь, на улице вдруг стало шумно.

      – Нет!!! Не стану служить ему!

      Леттери Драстера вылетела на улицу так, словно в театре бушевал ужасный пожар. Она тяжело дышала, захлебываясь слезами и обрывками невнятных фраз.

      – Не буду! Я чтица, я знаю, вижу!

      – Летти, – я попыталась приблизиться, чтобы успокоить ее, но двери снова громыхнули. На улицу вывалилась целая толпа мужчин и женщин в серебряных одеждах и броне, и Летти закричала. Бросилась прочь от театра, но запуталась в подоле своего пышного, безумно красивого и дорогого платья и упала.

      Я рванула к ней, пока Летти кричала:

      – Он плохой человек! Я не стану прислуживать ему! Оставьте… Оставьте меня в школе!

      Ком в горле встал от осознания, что ее просьба не будет исполнена. Артери нужны покорные маги, готовые и способные служить. Остаться в школе – привилегия для отбросов, которых не выбрали. Для тех, кто бесполезен, но не виноват в этом.

      Недостаточно хорош для служения. Недостаточно плох для усмирения.

      А Летти прямо сейчас своими словами склоняет чашу весов в невыгодное для себя положение. Непокорная, готовая сражаться за свою свободу и несуществующие права, пустые желания.

      «Ее усмирят», – поняла я еще до того,