Дневник. Наталья Владимировна Ананьина

Никого не было. В следующий раз опоздал и увидел такой же листок, пустой, прижатый камнем.

      Далее дни как в тумане. Он часто не ел, худел, встречал ее в холле, ловил ее улыбку. Она улыбалась каждый раз, но по-разному. Смотрел как она двигается, но смотрел не на тело, она как будто разговаривала с ним, так, будто никого больше не было, как будто они были один на один, только вдвоём.

      И в один из дней они встретились. Он пришел вовремя, и она была там, в том же пальто, светлом, высокие сапоги, перчатки, и очки.

      Он нелепо что-то выдохнул, и севшим голосом поздоровался.

      «Садись. Смотри, как красиво. Ну что встал?)»

      Он подошёл ближе к краю, посмотрел вниз и закружилась голова. Он давно не ел, и обтрепался, грязные ботинки… Только рубашка свежая, обязывал дресс-код. Она положила руку ему на грудь и на спину, отвела от края и посадила на скамейку, не сразу убрав руки. Что-то родное, как мама. Он давно не видел маму…

      «А ты ходишь куда-нибудь?»

      Спросил он ее и сразу осекся, вспомнив, что чист в плане денег до зарплаты, есть только немного еды дома.

      Она ответила, что нет, редко.

      Они поговорили обо всем, долго. Она смеялась, и живительный смех наполнял его, он отогрелся и окреп духом, и даже забыл, что она звезда и…

      В самый пик, на восторге, когда ее смех стал легким и искристым, она вдруг замолчала, и прикоснувшись к его плечу, теплой, теплее обычного, рукой в перчатке, вышла.

      Он уволен с работы, выходное пособие позволяло ему жить безбедно полгода, и он начал жить у кабаре.

      Месяца через два снова встреча, на крыше.

      Она принесла пирожные. «Мне нельзя. Увидят – потеряю контракт. Это наш секрет. Я иногда их тут ем.»

      Погрузилась в удовольствие, в пирожное, как будто это маленький отпуск. Закрылась. Как ребенок в самодельном домике в лесу. Маленький персональный рай. В эти минуты она – исследователь: а что там внутри, а какой вкус? Момент, когда она может ломать свою игрушку на законных основаниях, узнавать, что внутри, находить под поломанным шоколадом приз. Щурилась, в разговорах вспоминала моменты, от которых пахло солнцем, жизнью, и внезапно погружалась в тоску, и улыбалась потом так нежно… Говорила, что кондитеры – это волшебники, они ангелы, что дарят счастье, они от бога, все. От нее пахло кофе, ванилью и сиренью. И снова она прервалась, встала, закрыла лицо маской и ушла, тихо и внезапно. Не завершив разговор. Приказав ему ждать 20 минут.