Илья Муромец и Соловей-разбойник. История Ильи и Алёнушки. Татьяна Курочкина

у мужика. Такая и меня запросто поколотила бы – какой уж тут мир в семье?

      – Она от того и красная, что от печи кузнечной не отходит, – ответил я уклончиво.

      – Хорошо, давай на Глашеньку поглядим. Уж есть на что глаз положить, – не унималась мать.

      И Глашка тоже мне знакома была, кто ж её не знал в нашей деревне? Ей бы только наряжаться да глазки женихам строить. Такую невесту дома одну оставь, так её умыкнут сразу же. Да и по хозяйству она не мастерица. Ну её, расфуфыренную эту!

      – Такая девица мне не по вкусу.

      – Тьфу ты, не по вкусу, – всплеснула мама руками. – Тебе что же – щи из неё варить?!

      – Ну мама, – пробормотал я. Тут вдруг в кувшине какую-то букашку заметил. – Муха в молоко попала. Ждите, мама, гостей. Примета такая!

      Ну что же, пора было снова за работу. Отдал я кувшин матери и за плуг взялся.

      – Примета… – вздохнула мама. – Жену себе тоже по приметам искать будешь?

      – А почему нет? – ответил я. – От судьбы не уйдёшь, она укажет и знак подаст, когда суженую встречу.

      Вдруг донёсся до нас перестук копыт. Мы обернулись и вдалеке увидели столб пыли.

      – Ах ты! – покачала головой мама. – И вправду – кто-то скачет!

      Не прошло и нескольких минут, как рядом с нами остановились всадники.

      – Князюшка пожаловал, – вздохнул я. – Не иначе, случилось чего.

      – Неужто сам Князь почёт оказал? – всплеснула руками матушка. – Ох ты! В избе-то не прибрано!

      Добрая моя старушка подхватила полы юбки и побежала к дому нашему. А вот я радости её не разделял. Не о чем мне с Князем толковать было. Моё дело – поле пахать, а не лясы точить.

      – Беда, ой беда, Илья Иванович… – заговорил Князь, как только с коня спрыгнул, но тут же осёкся – в лепёшку коровью вступил. – Тьфу ты, иго тёмное!

      Тут мама моя вернулась в сарафане нарядном, в руках хлебсоль.

      – Доброго здравия тебе, светлый Князь киевский, надежда городов русских, – произнесла она нараспев, кланяясь чуть ли не до самой земли.

      – Мама, – тихо подсказал Князю советник.

      Тот учтиво подхватил рушник. Но видно было, что пришёл он явно не для того, чтобы крестьянские бабы его потчевали.

      – Илья Иваныч, – снова заговорил он со мной, – Соловей-разбойник вновь распоясался.

      – Мне-то что? – равнодушно спросил я. – Это дела государственные, и касательства к ним я не имею, – напомнил я Князю его же недавние слова. А потом потянул плуг дальше.

      Князь нахмурился, оглянулся на советника своего, но не отстал:

      – Илья Иваныч… Так ведь на святое позарился! Коня твоего, Бурушку-косматушку, сокола нашего, из конюшни увёл!

      Я замер, не поверив своим ушам.

      – Как увёл? Когда?!

      – Вчерась ночью… – продолжал Князь сбивчиво. – Не брось друга верного…

      Но я его уже не слышал. Схватил за шиворот ближайшего ко мне слугу княжеского и с коня стащил. Тут же сам в седло прыгнул и помчался в сторону княжеского дворца.

      – Скорее за ним! – донёсся до меня крик Князя. – Не отставать!

* * *

      Полчаса