Леди Макбет Мценского уезда. Николай Лесков

купца, он запер двор на замок и, повесив ключ под божницею, твердо молвил:

      – Ну, теперь кто хочешь, хоть головой в ворота бейся, не отворю.

      Но едва он успел это выговорить и, сняв с себя обширный овчинный тулуп, перекрестился древним большим крестом и приготовился лезть на жаркую печку, как кто-то робкою рукой застучал в стекло.

      – Кто там? – окликнул громким и недовольным голосом хозяин.

      – Мы, – ответили глухо из-за окна.

      – Ну-у, а чего еще надо?

      – Пусти, Христа ради, сбились… обмерзли.

      – А много ли вас?

      – Не много, не много, восемнадцатеро всего, восемнадцатеро, – говорил за окном, заикаясь и щелкая зубами, очевидно, совсем перезябший человек.

      – Некуда мне вас пустить, вся изба и так народом укладена.

      – Пусти хоть малость обогреться!

      – А кто же вы такие?

      – Извозчики.

      – Порожнем или с возами?

      – С возами, родной, шкурье везем.

      – Шкурье! шкурье везете, да в избу ночевать проситесь. Ну, люди на Руси настают! Пошли прочь!

      – А что же им делать? – спросил проезжий, лежавший под медвежьей шубой на верхней лавке.

      – Валить шкурье да спать под ним, вот что им делать, – отвечал хозяин и, ругнув еще хорошенько извозчиков, лег недвижимо на печь.

      Проезжий из-под медвежьей шубы в тоне весьма энергичного протеста выговаривал хозяину на жестокость, но тот не удостоил его замечания ни малейшим ответом. Зато вместо его откликнулся из дальнего угла небольшой рыженький человечек с острою, клином, бородкой.

      – Не осуждайте, милостивый государь, хозяина, – заговорил он, – он это с практики берет и внушает правильно – со шкурьем безопасно.

      – Да? – отозвался вопросительно проезжий из-под медвежьей шубы.

      – Совершенно безопасно-с, и для них это лучше, что он их не пускает.

      – Это почему?

      – А потому, что они теперь из этого полезную практику для себя получили, а между тем, если еще кто беспомощный добьется сюда, ему местечко будет.

      – А кого теперь еще понесет черт? – молвила шуба.

      – А ты слушай, – отозвался хозяин, – ты не болтай пустых слов. Разве супостат может сюда кого-нибудь прислать, где этакая святыня? Разве ты не видишь, что тут и Спасова икона и Богородичный лик.

      – Это верно, – поддержал рыженький человек. – Всякого спасенного человека не ефиоп ведет, а ангел руководствует.

      – А вот я этого не видал, и как мне здесь очень скверно, то и не хочу верить, что меня сюда завел мой ангел, – отвечала словоохотливая шуба.

      Хозяин только сердито сплюнул, а рыжачок добродушно молвил, что ангельский путь не всякому зрим и об этом только настоящий практик может получить понятие.

      – Вы об этом говорите так, как будто сами вы имели такую практику, – проговорила шуба.

      – Да-с, ее и имел.

      – Что же это: вы видели, что ли, ангела, и он