Сын Петра. Том 4. Потоп. Михаил Ланцов

уже барщину отменил. Чем многим жизнь облегчил. И ныне никто из дворян или иных не в силах простой люд заставить работать на себя. Да еще и отрывая в самый неурочный час посевной или жатвы от своих наделов.

      – Брешешь ты! – рявкнул наконец один из недовольных.

      – Собака брешет! А я говорю! – ответил ему агитатор. – Царскую волю разъясняю.

      – Так ты езжай в соседнее село. Там помещик своих до сих пор на поля гоняет! Вот и вся царская воля!

      – То не царская воля! То преступник! – не унимался агитатор. – Верно он говорит? – спросил он, уже обращаясь к остальным селянам.

      – Верно! Верно! – стало доноситься со всех концов.

      – Так давайте челобитную составим! Я ее в канцелярию от вашего имени подам. Вот вам крест, подам! – широко перекрестился агитатор. – Царевич Алексей Петрович проверит.

      – Что ему до нас?

      – Он порядок превыше всего ставит! Государь издал указ? Издал. Значит, исполнять надо. Вы люди темные. Потому я к вам и прислан. Донести слова государя. Рассказать все. Просветить. А то – помещик! Он знать обязан. И ежели, зная, творит злодейство, то будет наказан!

      По толпе прошел ропот.

      Разные эмоции выражали люди.

      Помещик не их. Но коли выяснится, что они на него донесли, он может и до них добраться. Боязно.

      – А вы не робейте! Алексей Петрович всяких нарушителей вот как держит! – сжал агитатор кулак.

      Молчание.

      – Фома, – произнес агитатор, – бери бумагу и пиши. В селе… хм… каком? – спросил он у крестьян.

      Те ответили.

      Мал-помалу разговорились.

      Рассказали подробно.

      И с их слов записали.

      Все, что знали.

      Фома закончил. Протянул агитатору листок.

      Тот достал кожаную папку на завязках. И перед тем, как эту бумажку туда положить, достал оттуда целую кипу.

      – Вон! Смотрите, сколько жалоб везу! Нет устроения на Руси. Ну да государь и наследник его за то взялись! Со всем разберутся! Им бы только узнать.

      Ему не поверили.

      Так он стал доставать из этой кипы бумажки наугад и зачитывать. И оказалось, что на помещика того многие уже доносили. Не они первые. Да и о других проказах там писано. В том числе, что девок портили. Или расправы чинили на потеху своей душе.

      – А довезешь? – крикнул один из тех хмурых.

      – Даст бог, довезу.

      – А если помещик какой тебя перехватит?

      – Для того мне солдаты и дадены. А если нас с солдатами перебьют, то о том царевичу точно станет известно. Он за нас перед государем отвечает. Так он теряться не станет. Лейб-кирасиров своих пошлет. Ужо они-то порядок наведут. Слыхали о них?

      – Слыхали… – ответили несколько крестьян. Робко. Видимо, какие-то ужасы слышали.

      – Все в железе. Лихие. И преданные престолу. Супротив них любой помещик что дите. В сопли сотрут. Так что не робейте! Справимся! Главное, вы сами не молчите. Говорите, коли что не так будет. Петр Алексеевич ведь государь