Цветущие в вечности. Виктория Ман

в силах шелохнуться, потому что там, за седзи, есть след. Есть тонкое, неуловимое. Отпечаток, старый, смазавшийся, почти истлевший. Отпечаток чужого цветения, взрывного, сокрушительного, перетряхнувшего все покои в доли секунды и оборвавшего по роковой случайности одну невинную нить.

      – Юный господин, – на краю сознания.

      А седзи плывут, плывет и все вокруг. Вместе с мальчиком проваливается во что-то неустойчивое и темное, точно накрыли буйные волны полотном. Грань под ступнями, а за ней погибель, Хризантемой опрокидывающая навзничь, выжимающая, словно руки прачки – мокрую тряпку. Растекается черная лужа, уподобляясь морю. Белое покоится в ней потонувшим корабликом.

      – Юный господин? – суеверный страх. Служанка не коснется, не вырвет из плена, пока княжич сам не отнимет руки с закрытых седзи, попятившись. – С вами все хорошо?

      Никогда уже не повторится некогда жившее на свете. Никогда не обретет прежний облик.

      – Я… – запинается мальчик. Поднимает взгляд на служанку, что натягивает улыбку. – Чьи это покои?

      – Ничьи, юный господин. Совсем пустые. Там вещи хранят. Вы на кухню желали, – поспешен жест. – Пойдемте же. Я вас отведу. Пойдемте.

      Глава 8

      Искусство

      Отбивает пульс наставление отца в 97 год от Исхода:

      – Покорность. Прилежность. Усердие. Повтори.

      Новая полоса стали показавшегося из ножен меча. Вращается волчок, пробежал забег бумажный шар, но застыл деревянный на тропинке лабиринта в попытке отыскать кратчайший путь.

      Княжич стоит подле отца. Наблюдает с интересом за тренировкой Стражей. Вспыхивает на солнце сусальное золото волос. Молодой Страж кружится по полю с копьем. Скользит змеей, точно вовсе земли не касается, гипнотизирует темпом – жгучая смесь беспощадной стремительности и ленной плавности.

      – Через два дня ты начнешь учиться владеть оружием, – басит сверху отец. Следит неотрывно за золотой копной, в зрачках угрюмая жадность. – Я хочу, чтобы ты им владел.

      – Как вы, отец? – спрашивает мальчик бездумно и запоздало прикусывает язык, испугавшись.

      Однако князь взгляда с золотой копны не сводит. Только в уголках жестких губ вдруг появляется мрачная тень насмешки:

      – Настоящему Богу сталь без надобности.

      Этим же вечером княжич облазит весь сад в поисках какой-нибудь палки. Не терпится представить ее мечом, не терпится попробовать повторить увиденные приемы, а главное – не терпится вообразить себя златовласым Стражем, на которого столь пристально смотрел князь. Если стать как он, будет ли доволен отец? Наверняка будет, ведь то воплощение подлинной красоты и грации.

      А потому мальчик упорно лазит по кустам, шарит в траве, рыщет под деревьями, пока не выбивается из сил. Что-то крохотное и лимонно-зеленое, лежащее у подсолнухов, привлекает его внимание. Белое пятнышко вокруг глаза, точно кто кистью обвел.

      Присаживается на колени княжич. Подобрав аккуратно с земли пернатый комочек, заключает в лодочку ладоней. Пульсирует тепло. Трепыхается слабо светлая грудка,