Чёрная бабочка, летящая во тьму. Биннур Шафак Нигиз

за возникновение странных мыслей ты винишь духоту, а не свой мозг?

      Я нахмурилась, но какое-то время не смотрела на него. На самом деле я никогда ни о чем таком не думала, но близость Карана стала неожиданной атакой. Возможно, я также была взволнована тем, что впервые увидела его лицо так близко: этот человек обладал красотой, которую трудно было представить и невозможно описать. Его лицо казалось темной картиной, нарисованной неоновыми цветами на черном как смоль холсте. Неоновые цвета не были бы видны, если бы не было темно.

      – Который сейчас час? – спросила я, надеясь отогнать ненужные мысли. Хотя знала, что семья не будет обо мне беспокоиться, чувствовала себя обязанной нарушить это молчание.

      – Без пятнадцати двенадцать, – спокойно сказал мужчина.

      – Ого! – Когда я резко повернулась к нему, Каран странно посмотрел на меня. – Неужели так поздно?

      – Нет, я тебя обманываю, я сумасшедший.

      – Каран-бей, мы умрем здесь от нехватки воздуха. Кроме того, становится холоднее.

      Он надул щеки и запрокинул голову, глядя в потолок. Когда тень длинных ресниц упала на его скулы, мне захотелось дать себе пощечину за то, что стала рассматривать его. Дойдя до кадыка, я прищурилась. Казалось, что под его темной кожей скрыт бриллиант.

      – Кто тебя выпустил из дома без куртки? – спросил он, глядя в потолок. – И ты можешь перестать пялиться на меня?

      Его кадык двигался одновременно с губами.

      – Я смотрю не на вас, – солгала я.

      – Даже сейчас, говоря это, ты смотришь на меня, Камешек.

      – Нет. – Скрестила ноги и уставилась перед собой. – Смотрите, я не смотрю на вас.

      – Меня не интересуют маленькие девочки, – саркастически сказал Каран. – Так что я не буду смотреть на тебя, малышка.

      Я повернулась к мужчине и нахмурилась, глядя на его гладкий профиль.

      – Продолжаете называть меня маленькой девочкой! Мы не поладим с вами, Каран-бей, если не перестанете называть меня малышкой, бунтаркой, малявкой и все в таком духе. Я совершенно не понимаю вас. Вам двадцать шесть лет, но вы постоянно смеетесь надо мной, совсем как ребенок.

      Каран помолчал несколько секунд, а затем рассмеялся. В смехе не было сарказма, но и веселья не слышалось. Он медленно повернул голову ко мне.

      – Сказала маленькая девочка. Без шуток. Я говорю о фактах. В моих глазах ты слишком мала, чтобы признать себя маленькой. Только маленькие дети так делают.

      – Вы меня не знаете, – сказала я, глядя в его темные глаза. – Выносите вердикт без суда и следствия.

      Каран нахмурился.

      – Хочешь, чтобы я тебя лучше узнал?

      Слова застряли у меня в горле. Я приложила огромные усилия, чтобы не отвести от него взгляд. Осознала, что мое отношение к нему отличалось от того, как я обычно относилась к людям. Я сравнивала Карана со своим любимым цветом. Всем нравились разные цвета: розовый, синий, зеленый или желтый. Я любила черный. Он обладал особой способностью поглощать другие цвета.

      – Я говорила не об этом, – сказала я, пытаясь