Чёрная бабочка, летящая во тьму. Биннур Шафак Нигиз

салфетки в мусорное ведро и вышла из женского туалета. В коридоре было многолюдно. Бушра ждала меня в столовой, она уже принесла наши тосты. Выдвинув стул напротив и сев, открыла крышку пластиковой бутылки и сделала несколько глотков воды. Бушра наблюдала за мной.

      – Что будешь пить? – спросила она.

      – А ты как думаешь? – подняла одну бровь. – Кофе, конечно.

      Бушра рассмеялась и покачала головой.

      – Боюсь, однажды ты впадешь в кофеиновую кому или что-то в этом роде, – произнесла она, затем вышла из-за стола и направилась за напитками. От наших горячих тостов шел пар. Я решила не есть, а дождаться Бушру, и стала наблюдать за происходящим в столовой, где собрался почти весь университет. Погода становилась все мрачнее.

      Вернувшись, подруга поставила передо мной бумажный стаканчик с кофе. Она купила себе розовую соломинку и банку колы. Я была настолько поглощена своим отражением в кофе, что перестала слышать шум столовой, а разум уподобился пустыне.

      – Ты очень задумчива, – заметила Бушра, вставляя соломинку в банку колы и придвигая к себе тост. – Что-то не так дома?

      – Нет, – солгала я, хотя этот вопрос походил на удар в живот. Да, дома было много проблем, но причиной задумчивости стали не только домашние потрясения. В своем сознании я постоянно боролась с парой черных глаз. – Все в порядке. Меня беспокоят промежуточные экзамены, думаю о них.

      Девушка усмехнулась.

      – Ты и переживание об оценках? Не смеши меня, Мерве. Все знают, что ты покажешь высшие результаты и что легко могла бы учиться на факультете лучше, чем этот.

      – Удели внимание своему тосту, – спокойно сказала я. – Ты сегодня как следователь – столько вопросов, дорогая!

      Бушра снова рассмеялась и подняла руки вверх, словно сдаваясь. Выражение ее лица всегда оставалось теплым, как и материнское заботливое отношение ко мне. Хотя мы казались полными противоположностями друг друга, было нетрудно сохранить эту дружбу. Мы начали вместе есть тосты. Чай мне не нравился. Поэтому я предпочитала пить с ними кофе. Колу и другие напитки тоже не очень любила. Кофе придавал разуму и телу бодрости.

      Проходившая мимо Дамла задела руку, горячий кофе из картонного стаканчика, который я держала, пролился на меня. Тепло проникло сквозь ткань юбки, брови мгновенно сдвинулись вместе, и я посмотрела сначала на пролитый на юбку напиток, а затем на Дамлу, которая продолжала идти к своему столу, будто ничего не произошло.

      Всегда казалось, что я держала в руке острый нож. Большую часть времени без колебаний вонзала его в горло других людей. Я не знала причину такого отношения ко мне, но это начинало беспокоить. Было очевидно, что я не нравилась Дамле, но и сама не питала к ней симпатии. Наши чувства были взаимными.

      Но если бы появился шанс, вместо того чтобы толкать ее в плечо, я бы «случайно» вонзила нож в сердце.

      Когда я в гневе собиралась встать, Бушра схватила меня за запястье.

      – Успокойся, пожалуйста, – в панике прошептала подруга. – Она делает это, чтобы тебя разозлить.

      Не обращая внимания на Бушру,