Дорога пряности. Майя Ибрагим

с собой аромат ладана. Но в мгновение ока сад охватывает жарким, бушующим огнем, и день становится пронизывающе холодной ночью, а вместо счастья внутри теперь гноится смертельная обида. После пробуждения у меня почти нет времени обдумывать значение сна. Я должна попрощаться с семьей до рассвета, и пусть я опасаюсь, что мама будет холодна, она обнимает меня как никогда крепко.

      – Я не могу убедить тебя остаться, – со слезами шепчет мама мне на ухо, – и я буду бояться за тебя каждую минуту. Пожалуйста, Имани, береги себя. Ты глубоко меня ранила, но ты моя дочь. Я всегда буду тебя любить.

      Вскоре после этого я ухожу, ведь если задержусь, то вина и тоска по дому уничтожат ту малую толику мужества, что еще во мне осталась. Я подъезжаю верхом к святилищу, с переполненным сердцем и тяжелой головой, гадая, не в последний ли я раз видела семью.

      У ворот меня встречает тетушка Азиза. Форменная бежевая туника с поясом ей к лицу, но само оно осунувшееся, мрачное.

      – Удалось поспать? – спрашивает тетушка, когда мы идем по мощеной дорожке через высокую траву.

      – Немного. Тебе с этим тоже, как понимаю, не свезло, тетушка.

      – В наших обстоятельствах довольно трудно дать разуму отдых. – Она бросает на меня взгляд. – Как сестра восприняла новость?

      Содрогаюсь, вспоминая мамин гнев.

      – Не очень хорошо, – признаю я.

      Невероятно, но выражение лица тетушки почти не меняется. Она кивает.

      – Назначенный отряд собрался у казарм.

      Я хмурюсь, замечая парящего в небе черного сокола:

      – Уже? Но инструктаж назначен на рассвете.

      – Они хотели успеть еще немного потренироваться.

      – Они?.. – спрашиваю я, провожая сокола взглядом.

      Слишком крупный и видный для посыльной птицы, больше похожий на такую, какую использовал бы зверовидец.

      – Лазутчики, как Афир, – отвечает тетушка, и я удивлением возвращаю все свое внимание ей. – Понимаешь, после того как он исчез, я предложила выбрать нового лазутчика, но Совету пришлось признать, что в исчезновении Афира сыграли немалую роль тяжесть вылазок вкупе с оторванностью его от других. На этот раз мы решили обучить не одного лазутчика, а сразу трех. Они будут тебя сопровождать. – Тетушка прочищает горло. – Вообще-то, ты должна их знать… возглавляет отряд старший сын Байека, Таха.

      Я запинаюсь о собственные ноги и лечу в ближайший куст. Но тетушка успевает схватить меня сзади за тунику и дернуть обратно.

      – Не ушиблась?

      Я неуклюже поправляю тунику.

      – Нет, нет, я в порядке. Ты сказала… Таха?

      К моему вящему огорчению, тетушка кивает.

      «Таха», – повторяю я про себя. Оно обрушивается лавиной, это отвратительное осознание: я вынуждена отправиться в проклятые земли бок о бок с тем, кто откровенно меня не любит, и полагаться на него, чтобы выжить. Какая ирония. Да я б скорее положилась на скорлупку от фисташки. И с тем, какого невысокого мнения обо мне Байек, я уверена: Таха будет одержимо высматривать, не оступлюсь ли я где-нибудь. Например,