Подельник века. Николай Свечин

тише.

      – Вне всяких сомнений. И в оригинале он намного длиннее, примерно втрое. Хотя это вряд ли ему как-то поможет, – также из деликатности перешел на шепот Александр Федорович.

      Но вскоре вновь стал громким, вскочил с места, добежал до секретера и вернулся к собеседникам с газетой.

      – Кстати, а вы видели свежую первую полосу «Санкт-Петербургских ведомостей»?

      На большой фотографии расположилась царская чета в окружении большой свиты, казаков и офицеров всех мастей. Люди бросали вверх шапки.

      – Боюсь, трехсотлетие династии при таких шапкозакидательских настроениях может и не состояться.

      – Вы считаете, монархия обречена?

      – Я считаю, что некоторые ее представители элементарно могут не дожить до главного торжества! Как говорится, Caesarem decet stantem mori!

      – Простите?

      – В переводе с латыни: Цезарю подобает умереть стоя.

      – Вы на что намекаете?

      – Ceterum censeo Carthaginem delendam esse – а кроме того, я полагаю, что Карфаген должен быть разрушен! Так римский сенатор Катон Старший заканчивал любую свою речь в сенате. И я не устаю повторять, что радикальному развороту ситуации, о которой все мы так или иначе помышляем, альтернативы почти не остается, – резюмировал хозяин вечера.

      В разговор вступил еще один собеседник, который до сего времени молчал:

      – Это довольно смелое утверждение. И если бы мы все не находились сейчас в вашем доме, под вашей, так сказать, гарантией, наверняка кто-то из нас уже сидел бы в «Крестах», а кто-то и в Петропавловской крепости…

      – Очень может быть! – согласился Александр Федорович и, взяв китайский фарфоровый чайничек, налил дымящегося напитка себе в маленькую изящную чашку.

      – Хм… – продолжил новый собеседник. – Позвольте полюбопытствовать…

      – Позволяю!

      – Хм… И давно ли вы пришли к таким выводам касательно интересующего нас вопроса?

      Александр Федорович откинулся на спинку кресла и принялся мысленно считать.

      – Да уж лет пять как… Если не поболее.

      – Столь же дерзновенную мысль, как я слышал, высказывают уже даже и некоторые представители умеренного консервативного большинства?

      – Очень может быть, очень может быть! Разница между нами и ними на самом деле не столь существенна. Разве только в том, что мне эта мысль пришла сразу после первой русской революции, а им становится очевидной лишь сейчас.

      – И… что вы предлагаете?

      – Все новое – хорошо забытое старое. Любому гимназисту скоро станет понятно: чтобы предотвратить еще большую катастрофу и спасти нашу Россию, нужно повторить события одиннадцатого марта тысяча восемьсот первого года[8]…

      – Те, где фигурировала золотая табакерка?..

      – Совершенно верно! Зубов ударил субъекта в висок массивной золотой табакеркой. А чуть позже Павел был задушен еще и офицерским шарфом.

      – Но вы понимаете, что сегодня…

      – Конечно! Я не сторонник подобной средневековой дикости. В конце концов, мы живем в двадцатом веке. Есть и более гуманные,

8

В ночь с 11 на 12 марта 1801 в результате дворцового переворота был убит император Павел Первый.