Яд минувшего. Вера Камша

засвидетельствовавшему трагическую гибель груза и сопровождавшего его интенданта.

      – Свинину, – постановил Леффер. – На углях!

      – Питер, а тебе чего? – Племянничек взгромоздил на колени первую в своей жизни девку и ни устрицы не соображал, но спросить-то надо. Родная кровь как-никак.

      – Тинты, – булькнул Питер, – для Нэлл… И леденцов!

      – Тащи им тинту и ключик от спаленки, – заржал Юхан, подавальщик кивнул и скрылся в сизом чаду.

      «Одноухий боцман» был полон – зимние праздники задержали в порту десятка три купцов. Известное дело, Излом не уважить – до другого не доплыть!

      – Здесь хорошо кормят? – осведомился Леффер, притопывая в такт музыке: в центре зала дюжина матросов, обняв друг друга за плечи, лихо отплясывала «крабиху», остальные хлопали, стучали кружками и стаканами, раскачиваясь в такт разухабистому мотиву. Все ходило ходуном, только в нишах у окон было чуть потише, здесь можно было разговаривать.

      – Уж получше, чем у кесаря. – Добряк подпер щеку рукой и растроганно шмыгнул носом. – Люблю Ардору… И «Боцмана» люблю, душевное местечко… Сплясать, что ли?

      Свистели флейты, бил бубен, заходилась в плаче алатская скрипка. Трактирные подружки в красных чулках трясли юбками, хохотали, просили тинты. Им наливали, целовали в накрашенные губы, смачно шлепали пониже спины.

      – Кто ни разу не был пьян, – ревела таверна, – того проклял Адриан. Кто глядит в чужой стакан, того проклял Иоанн…

      – А в чужой карман? – Юхан подмигнул Лефферу. – Что будет с теми, кто залез в карман его величества Готфрида?

      – Это преступники! – твердо сказал Леффер. – Их надлежит казнить на Большой королевской площади. Вот так! Ваше здоровье, шкипер!

      – Ваше здоровье! – Лейтенанту и его солдатам пришлось отвалить треть выручки, и все равно вышел хороший фрахт. Они не просто сохранили и головы, и лоханку, они заработали, а кто еще может похвастаться заработками на кесарской службе? Может быть, молодой Браунбард? Или дурень с «Серебряной розы» со своим генералом? Ну и где они все? Крабов радуют. И «Селезень» бы радовал, возьми выскочившие из дыма фрошеры малость левее.

      – Стой! – Юхан ухватил за фартук красномордого подавальщика. – Тинты музыкантам… «Найерелла-лерела»… Плачу! За тех, кто ушел и не вернулся!

      – Сейчас, шкипер. – Красномордый сгреб талл. – Как же ушедших не помянуть, обязательно помянем!

      – Это только морской обычай? – деловито осведомился Леффер. – Или в нем могут принять участие и солдаты?

      – Могут. – Добряк вытащил флягу с рыбодевами. Стаканы стаканами, а хвостатые подружки где только с ним не побывали!

      – Парус поднять и плыть, найерелла, – затянул высокий страдальческий голос.

      – Нам плыть далеко, – подхватили трое или четверо. – Неси, красотка, вино, Найерелла-лерела, Нам плыть далеко…

      Еще бы не далеко! От Хексберг до Ардоры против сорвавшегося с цепи швана… Они крались вдоль берега, прятались, лавировали и ведь дошли, господа селедки! Дошли и пьют, а